Начальник управления уголовного розыска ГУ МВД России по Воронежской области Евгений Соломахин и главный редактор «Времени Воронежа» поговорили о службе и ее результатах.
– Евгений Валерьевич, каковы основные задачи управления? Сколько всего сотрудников работает в подразделениях уголовного розыска по области?
– В каждом территориальном органе есть подразделение уголовного розыска. В задачу управления входит контроль за их деятельностью. Общая численность всего уголовного розыска примерно 650 сотрудников. Это вместе с нашим управлением, где штатная численность 87 человек. В структуре управления семь отделов. По реализации и раскрытию имущественных преступлений – это квартирные кражи, грабежи, разбои, кражи авто, мототранспорта, сотовых телефонов. Отдел по раскрытию преступлений против личности – занимается раскрытием убийств, изнасилований, действий сексуального характера. С каждым днем растет число мошенничеств – их раскрытием занимается свой отдел.
– Какого плана мошенничества?
– Огромный рост дистанционных, которые связаны с использованием интернета и сотовой связи. Например, звонят: «Ваша карта заблокирована», затем просят назвать реквизиты и снимают средства. Таких преступлений фиксируется до десяти ежедневно.
– А правда, кстати, что такие звонки или сообщения «Мама, переведи мне деньги на телефон» совершают лица из тюрьмы?
– Да, ранее была такая тенденция – звонили из тюрем. Брали просто список телефонов по порядку, звонили и ждали, кто попадется на уловку. Но потом в исправительных учреждениях ужесточили контроль, и сейчас нет такой статистики.
– Как находите этих мошенников, ведь они могут находиться где угодно?
– Проводим технические мероприятия, вычисляем, откуда поступают звонки, выезжаем в те регионы, проводим мероприятия по установлению лиц и происходит задержание. Вот у нас буквально недавно было большое задержание. Мошенники обманывали престарелых граждан, что им положена компенсация за приобретение лекарств. Они перечисляли свои деньги на счета, в итоге лица, которые совершали преступления, задержаны в Приморском крае в Находке. А часть группы находилась в Подмосковье.
– Кроме контроля, ваше управление и непосредственно занимается уголовными делами. К каким делам подключаете своих сотрудников?
– К раскрытию преступлений, имеющих общественный резонанс, тяжких преступлений, особо тяжких преступлений.
– Как ваша работа пересекается с ГСУ на Володарского?
– ГСУ так же осуществляет ведомственный контроль за своими территориальными подразделениями следствия, сами расследуют наиболее важные дела. И так как мы сопровождаем оперативно эти дела, то находимся в тесном взаимодействием со следствием. Следствие и раскрытие – это одно целое.
– Как идет отбор сотрудников? Есть ли нехватка кадров?
– Текучка приличная, потому что нагрузка на сотрудников уголовного идет и физическая, и умственная очень серьезная. Потому что у нас не только понятие – бегать и ловить преступников как в фильмах, а в первую очередь нужно головой думать. У нас документооборот очень серьезный.
– Можете сразу определить, будет ли из новенького хороший опер?
– Нет, это приходит все со временем, и человек сам для себя понимает, вообще его это или нет. Это для тех, кто приходит с гражданки. А из школы милиции, в основном, все горят оперской романтикой по фильмам вроде «Место встречи изменить нельзя». А потом романтика, конечно, быстро проходит.
– Ну, тут у вас много и, условно, романтики, я помню по своей жизни с бывшим мужем-оперативником.
– Да, действительно. А потом опять же тяжело совмещать работу опера с той же семейной жизнью, потому что в любой момент могут поднять, в любой момент могут уехать. Преступность не имеет ни выходных, ни ночи, ни дня. Совершено преступление, мы выезжаем и начинаем работу.
– Да, это знакомо. Как строится работа на присоединенных к Воронежу территориях – в Придонском, Шилово, например? Хватает сотрудников?
– В них есть свои отделения, которые относятся к Советскому району – отделу полиции №5. С увеличением территории и штат отдела увеличился. И если совершено преступление, не нужно выезжать на место, а отделения могут самостоятельно выполнять свои функции по охране общественного порядка и раскрытию преступлений. На одного сотрудника около 2 тыс. населения приходится примерно.
– Насколько у нас часты случаи, когда преступники приезжают из других регионов «отработать» коттеджи, например? Как, например, история с разбоем в доме депутата Рыбенко в Лискинском районе.
– «Гастролеры» работают по своей специфике, не только по коттеджам. Приехала группа квартирных воров, они могут отработать несколько квартир и уехать. Или кражи автомашин часто совершают гастролеры.
– А что сейчас можете сказать по делу Александра Рыбенко?
– Четыре человека были задержаны, часть находятся в розыске. Они действительно приезжие, целенаправленно приехали для совершения преступления. Сейчас следствие ведется, они находятся в следственном изоляторе.
[звонит телефон] Соломахин, слушаю. Интернет-мошенничество? Есть, принял. Мне докладывают постоянно о совершенных преступлениях в области. Вот сейчас, например, доложили, что в Коминтерновском районе гражданин на «Авито» заказал себе фотоаппарат, перевел деньги, два дня ждет, ничего не пришло, позвонил, а телефон на том сайте отключен.
– Вот это меня всегда раздражало. Человек сам позволил себя так развести на ровном месте. А вам потом с этим работать вместо того, чтобы важными преступлениями заниматься…
– Мы ведем серьезную информационную борьбу, постоянно информируем население о новых способах мошенничеств, но все равно они регулярно происходят.
– Как работаете с преступлениями прошлых лет? Михаил Бородин, когда пришел, сделал акцент именно на висяках.
– За пять месяцев в области раскрыто 337 преступлений прошлых лет. Очень серьезно относимся к раскрытию преступлений прошлых лет против личности, по ним постоянно ведется работа. К тому же в основном преступления совершают все равно одни и те же ранее судимые люди. И, например, задержали его за карманную кражу, естественно, мы с ним начинаем работать по, возможно, ранее совершенным. Сейчас очень вперед идет установление следов ДНК на месте преступления преступника.
– Когда пришел Михаил Бородин, ставил новые задачи управлению?
– Задачи для уголовного розыска одни и те же – это раскрытие преступлений, в первую очередь. И Михаил Анатольевич эту задачу ставит в приоритет. Каждое утро докладываю в главк по оперативной обстановке, эта работа идет в каждодневном режиме.
– Какие еще экспертизы, кроме отпечатков пальцев и ДНК используете?
– Например, запаховая экспертиза. Сотрудник нашего экспертно-криминалистического центра может изъять запаховые следы и потом их идентифицировать.
– Как относитесь к жалобам на своих сотрудников со стороны задержанных? Сейчас преступники юридически хорошо подкованы, особенно «опытные», уже отсидевшие. Да и громкая история о подозрении в убийстве воронежца операми.
– Жалобы поступают, и 90% из них не обоснованы. Жалуются на якобы применение физической силы с целью избежать наказание. Но жалобы пишут и будут писать однозначно. От этого никуда не уйти, такова природа преступника. Какая-то доля сотрудников, которые превышают свои полномочия и возможности, имеется. Но они выявляются, и ними просто прощаются. Дай Бог, чтобы не отправлялись в места не столь отдаленные. Постоянно в этом направлении проводится профилактическая работа с личным составом.
– Можно ли в вашей сыскной работе действовать только в рамках закона? Вам же нужно отследить человека, а есть такое понятие как персональные данные. И это нужно сделать быстро, а если по закону, то нужно кучу бумажек писать и прочей волокиты...
– Федеральный закон об оперативно-розыскной деятельности позволяет проводить большое количество оперативно-розыскных мероприятий на законных основаниях. Но мы должны предоставить в суд оперативную информацию с ходатайством об их проведении, чтобы определить, например, местонахождение человека. В том числе, в момент совершения преступления находился он там или нет, все это проверяется. От нас вообще трудно уйти.
– А межнациональные разборки присутствуют сейчас?
– У нас за этим очень серьезный контроль стоит. Центр по противодействию экстремизму пресекает такие вещи на корню.
– Какие районы области и города самые криминальные? Можно ли назвать Воронеж криминальным городом?
– В целом в Воронежской области стабильная оперативная обстановка. Если брать районы, то наиболее криминогенные – те, кто «побогаче» и где больше население. Например, Лиски. И приграничные территории – тот же Острогожск, который граничит с Курской областью.
– Часто преступники используют Украину как буфер, где можно временно отсидеться?
– Да, но мы работает с коллегами из ЛНР, ДНР. С Киевом тоже есть связь – работаем по линии Интерпола, идет взаимообмен информацией, особенно по лицам, которые находятся в розыске. В международном розыске сейчас 25 человек.
– То есть в Киеве полиция вне политики, раз с вами идут на контакт?
– Мы находим паритет, что касается раскрытия преступлений, да.
Беседовала Ирина Овчарова
Версия для печати
Комментарии