Политическая весна в Воронеже и стране началась бурно. Произошел ряд событий, которые требуют осмысления. За помощью в этом нелегком деле интернет-газета «Время Воронежа» обратилась к известному политологу, кандидату политических наук, директору Центра социально-политических технологий Владимиру Инютину.
- Как известно, Кремль поставил перед губернаторами задачу обеспечить мир между региональными элитами. По крайней мере, до выборов президента. Осуществимо ли это в Воронежской области, где, как известно, имеются кланы со своими практическими интересами?
- Полного мира, думаю, добиться невозможно. Но притушить публичную полемику между кланами вполне реально. Другой вопрос, что краткосрочная политическая конъюнктура здесь вступает в противоречие с долгосрочной стратегией социально-политического развития. Многие помнят, что когда Гордеев встал во главе области, он начал с борьбы с местными кланами и в чем-то преуспел. Достаточно сильный удар был нанесен по Россошанско-комсомольской группе. Можно говорить, что в своей основе она разгромлена, но мы же понимаем, что там еще и возрастные характеристики сказались: рано или поздно этот клан и так бы прекратил существование.
Довольно серьезный удар был нанесен Гордеевым «Родному Воронежу», но, скорее, по лидеру, а не по всем персоналиям. А если говорить о «коммунальном» клане, то он, пройдя через определенные проблемы, не только уцелел, но и укрепился, проведя в городскую думу своих людей, причем в составе разных фракций.
Наблюдаем мы и попытки отодвинуть от дел некоторых представителей строительного клана, но это больше похоже на внутривидовую борьбу, вызванную сжатием рынка. Совсем недавно у нас ведь была дичайшая ситуация, когда рынок жилищного строительства был перегрет: квартиры покупали, но в них не жили, используя их как инструмент накопления. Теперь же, как известно, в Воронеже непроданных квартир на несколько миллиардов рублей. Это очень серьезная проблема, и крупным застройщикам есть, за что биться друг с другом.
Но, несмотря на это, Воронежская область в глазах Москвы выглядит управляемым регионом. Поэтому я думаю, что задача, поставленная, как говорят Сергеем Кириенко, обеспечить на президентских выборах явку не менее 70% и голосование за «основного кандидата» не менее 70%, в нашем регионе вполне выполнима.
- Честно говоря, я не представляю, за счет чего в городе Воронеже можно привлечь на участки не менее 70% избирателей. Одними бюджетниками эту высоту не возьмешь.
- В Воронеже, думаю, это будет сделать сложно, но в целом по области – задача вполне достижимая. Опыт показывает, что отследить нарушения при подсчете легче, чем при организации явки. К примеру, кандидатам запрещено осуществлять организованную доставку избирателей на выборы. Но закон не запрещает людям «скооперироваться», скинуться, нанять автобус и путешествовать на нем по участкам. Примерно подобные объяснения делались при разъяснении причин массовой явки на участки, к примеру, в Московской области около года назад (в разрешение конфликта тогда активно вмешалась глава ЦИК Элла Памфилова). Главные силы, которые обеспечат высокую явку – это, конечно, сельское население и бюджетники. В Воронежской области мобилизовать нужную явку вполне реально. Структура населения у нас между городом и селом примерно 50 на 50. И в некоторых районах, как мы знаем, вполне могут обеспечить явку в 98%.
По моим эмпирическим наблюдениям, сценарий явки уже отрабатывался на последних выборах в Госдуму в различных регионах России. Когда акцент со стороны руководства некоторых бюджетных организаций уделялся не столько результатам голосования, а тому, чтобы люди пришли на участки. В успешном исходе никто не сомневался, тем более, в условиях «крымского консенсуса», локальный успех представителя одной из как будто оппозиционных партий, представленных в Госдуме, не представлялся катастрофичным для власти. А вот на участки людей гнали, вплоть до угроз: если не пойдешь – пиши заявление об уходе.
Понятно, что проблем с результатом у «основного кандидата» не будет. Понятно также, что это – обратная сторона гибридного режима, когда демократические процедуры применяются для укрепления авторитаризма. Режим с сильным авторитарным акцентом, в отличие от демократического и (как ни удивительно) тоталитарного, не заинтересован в постоянном активном участии народа в политической жизни. Это нормально.
Люди понимают, что от них практически ничего не зависит, поэтому в «фоновом» режиме в выборах практически не участвуют. Вспомним последние выборы в Воронежскую городскую думу – пришли всего 23%, вместе с организованной явкой. Но и ценность электорального участия для людей не слишком высока, поэтому многие избиратели спокойно переносят тот факт, что иногда их буквально понуждают участвовать в выборных процедурах.
- Вы упомянули гибридный режим. Не применим ли этот термин и к воронежскому губернатору? С одной стороны, он постоянно взаимодействует с Алексеем Кудриным и его Комитетом гражданских инициатив, что как будто выдает в нем либерала. С другой, методы, какими управляется Воронежская область, свидетельствуют о противоположном. Что это значит? Алексей Гордеев хочет с помощью Кудрина вернуться в Москву? Или он вот такой сложный человек?
- Алексей Васильевич, действительно, человек, политическое прошлое, настоящее и будущее которого таит немало загадок. Я помню, что еще до назначения воронежским губернатором в аналитических отчетах его характеризовали, как приверженца левых взглядов. Потом он закономерно стал лидером «Единой России» в регионе (как и все губернаторы). Конечно, у него есть свой интеллектуальный и моральный стержень. Об этом свидетельствует и организация Платоновского фестиваля, и поддержка Камерного театра, многие культурные инициативы. Все это выдает в нем человека, скажем так, неконсервативного мышления.
Общение с Кудриным тоже подтверждает это. Насчет Москвы – кто знает. Думаю, у него есть и другие возможности вернуться в федеральную власть. Другой вопрос – на какие позиции. Я думаю, что экономические позиции Гордеева и Кудрина очень близки. Что касается политической позиции, то еще 4-5 лет назад мы не знали, есть ли она и у Алексея Леонидовича...
- Но теперь-то она ясна.
- Теперь – да, и она, безусловно, либеральная. Хотя по целому ряду позиций Кудрин демонстрирует очень умеренную, взвешенную позицию. Я помню, когда его Гражданский форум собрался в первый раз после крымских событий, организаторы всячески пресекали дискуссии, касающиеся ситуации с полуостровом. Четко было дано понять, что это необсуждаемая тема. Кудрин прекрасно понимал, что если бы крымские события начали обсуждать на Форуме, большинство высказалось против позиции Кремля. И тогда следующий Гражданский форум мог бы просто не состояться.
- Либо пройти за Уралом.
- Либо так. Впрочем, история нас учит, что оценки текущих событий имеют свойство меняться до неузнаваемости, причем в течение очень короткого времени. Все мы понимаем внешнеполитическую ситуацию, видим, что происходит с экономикой. Нынешний режим держится на одной скрепе, и эта скрепа – ВВП (причем, совсем не валовый внутренний продукт). Гегель однажды сказал: каждый народ достоин своего правительства. В современной России для большинства свобода и демократия были «объявлены сверху», поэтому они не воспринимаются как ценность.
- Касательно большинства и меньшинства. Антикоррупционный митинг 26 марта показал, что в Воронеже опять появилось поколение, которое не боится власти. Представляет ли оно силу? Способно ли серьезно повлиять на повестку дня?
- Думаю, что это очень серьезный сигнал для власти. Выяснилось, что молодежная политика власти оказалась провальной, ее технологи – липовыми. Оказалось, что действие «крымского фактора» не бесконечно. Вопросы внешней политики для молодежи стали терять актуальность, а проблемы коррупции, справедливости, отсутствия социальных лифтов (если твои родители не входят в элиту), ограничения свобод представители молодого поколения ощущают гораздо острее. По большому счету, те митинги – это то самое гражданское общество, о необходимости которого у нас говорят на всех уровнях.
Если стать условно на сторону власти, с точки зрения политтехнолога, думаю, с Алексеем Навальным выгодней было бы договориться. Если он будет встроен в политическую систему, это подлит «срок годности» самой власти. При этом зачистка устаревшего «охвостья» среди федеральной и региональной элиты становится для первого лица делом гораздо более легким. И для повышения явки на выборах участие Навального может быть очень полезным.
- И что – в таком случае российские либералы станут относиться к власти по-другому?
- Это представить трудно. К тому же, большинство околокремлёвских советников опасается выпустить джинна из бутылки… Но пока все либеральные проекты Кремля оказались практически фейковыми. Самый свежий пример – партия Роста. Опять же, на месте провластных политологов, я бы обратился скорее к существующим политическим фигурам, выдержавшим реальную конкуренцию. Ведь у нас уже есть Либерально-демократическая партия. Осталось сделать так, чтобы она соответствовала своему названию.
- Да разве это возможно?
- Думаю, вполне. Там очень даже нетривиальный состав депутатов. Это уже не партия «черных полковников», как в 90-е годы, там много молодежи, в том числе в руководстве. Игорь Лебедев совершенно другая фигура, чем Владимир Жириновский, в экономике у него абсолютно либеральные взгляды. Осталось только дождаться смены лидера этой партии, а провести переформатирование – это уже вопрос технический, вполне осуществимый. А сама власть не вынесет либеральную повестку. Ведь почему тысячи людей выходят на улицы? Потому что их интересы не представлены нигде, даже в Государственной думе. Для решения проблемы взаимодействия с представителями либерального спектра нужны нетривиальные решения. Нынешний тренд деления либералов на управляемые фейковые партии, собирающие меньше процента на выборах, и «пятую колонну», неэффективен и разрушителен для политического будущего России.
Автор: Герман Полтаев
Версия для печати
Комментарии