- А ты знаешь, что УГМК в Воронежской области работает вовсе не ради никеля? – во время зимнего утреннего ритуала прыганья вокруг замёрзших авто заговорщически обратилась ко мне соседка. Как выяснилось, она в курсе, что я интересуюсь темой разработки месторождений в Новохопёрском районе.
И, понизив голос, добавила:
- Уран они ищут там. Разве ты не читал, что блогеры и знающие люди пишут? – увидев моё удивленное лицо, немало обрадовалась – она была первой, кто мне рассказал этот «эксклюзив».
- Да ну, на самом деле они копают туннели к космическому кораблю, спрятанному инопланетями на большой глубине, а добыча – это всего лишь прикрытие, - вспомнил я шутку о добыче. И понял, что лучше бы этого не делал – соседка задумчиво посмотрела куда-то вверх. Туда, откуда, по идее, инопланетяне и должны прилететь.
- Такой версии я ещё не слышала… Но про уран ты выясни, а то боязно нам тут.
Деваться некуда. Так уж совпало, что пару дней спустя командировка занесла меня в лагерь геологов в Новохопёрском районе.
«Поймаем на пьянке – увольнение!»
За окном чуть ниже 30 градусов мороза. Несмотря на работающую на полную печку, стёкла машины на скорости не успевают растаивать. Сворачиваем в сторону знаменитого креста и едем, вернее, подпрыгиваем по покрытому снегом полю. У ворот около въезда в лагерь геологов подозрительно безлюдно. Хотя ещё месяц назад здесь как минимум дежурил полицейский «бобик», стояли несколько легковушек с волгоградскими и воронежскими номерами и будка с людьми. Сейчас – никого. Вдалеке виднеются знакомые очертания буровых установок.
- Сегодня теплее, а прошлой ночью было минус 38. Даже ребятам из Новосибирска было не по себе, - охранник проверяет документы и мы оказываемся за оградой посёлка геологов. Внутри мало что изменилось – всё то же одноэтажное здание общежития с пластиковыми окнами, несколько машин, тарахтящий дизель-генератов, будки, оборудование да несколько продрогших собак.
Нас уже ждут. Николай Бобрышев – начальник участка «Уралмедьсоюза» - выделил время на то, чтобы рассказать о бурении.
- Николай Викторович, не холодно сейчас работать?
- Да что вы! Мы и при минус 60 бурим. Круглосуточно и в любое время года. Без выходных и праздников. А что до рабочих – так помещения буровых утеплены. Температура никогда не опускается ниже 7-10 градусов тепла.
- Где питаются буровики?
- На каждой буровой по два-три человека, у них газовая плита. А так загружаем термосы с питьём и едой в машину и везем к буровой. У работников завтрак, обед, ужин, также кушает и ночная смена. Плюс они прямо на месте пьют горячий чай, если выпадает свободная минута. Бурение – процесс непрерывный, его остановить нельзя. К тому же в смене постоянно находятся два буровых мастера. И полный контроль – обход агрегатов в течение всей смены.
- Какой у вас тут самый строгий запрет?
- Употребление спиртного. Причем не только на буровой, но и на всей территории вахтового посёлка.
- Исключение в день рождения и по праздникам?
- Никаких исключений. Спиртное исключено. В столовой испекут пирог или поедем возьмем торт, на стол чай… Сюда приезжают зарабатывать, а не праздновать. Новый год прошёл в таком же режиме. Вечером поужинали – сделали чуть вкуснее, салатики, взяли термосы и работать. Поймаем на пьянке - увольнение.
- Сколько здесь работает людей, связанных с бурением?
- В пределах пятидесяти человек.
- Много в вахтовом поселке местных?
- Семеро из Новохоперска, пятеро из Елань-Колено – работают на кухне и в обслуживающем персонале. Также из Елань-Колено дежурный электрик, водитель. Работают новочеркассцы и липчане.
- Как организован быт?
- Работает спутниковое ТВ – более трехсот каналов. Есть несколько стиральных машин, гладильная, столовая с полноценным бесплатным питанием и теплые туалеты. В 6 утра подъём, в 6:30 завтрак и - на буровую. В это время возвращается ночная смена. Работают по двенадцать часов.
«Уже достали около шести километров керна»
Изначально ни о каком огороженном забором лагере не было и речи. Была идея взять несколько разрушенных домов в аренду, восстановить их и жить. В одном оборудовать столовую, в другом поселить шоферов, в третьем – буровиков. Однако после того, как в феврале Копейкин из «Воронежгеологии» заехал и его избили, компания решила взять в аренду жилой дом в Сосновке. Антиникелевцы его сразу пришли поджигать. Тогда было решено: создавать лагерь, ограждать территорию и строить общежитие.
- В тех местах, где рядом есть населенные пункты, мы ничего не строим. Потому что нет необходимости – сейчас столько брошенных учреждений. Приезжаем, арендуем, восстанавливаем и живем несколько лет. А затем оставляем. Здесь же постоянными угрозами нас вынудили поставить забор и отстроить общежитие, - разводит руками Николай Бобрышев. - Более того, оказалось, что это всё еще нужно охранять.
- Из-за беспорядков вы долго время не могли начать бурение. Лицензионные сроки нагнать успеете?
- Уже догоняем, хотя десять месяцев у нас отняли. Если вдруг начнем отставать, будем наращивать буровые. За весь срок мы должны были отбурить Елкинское и Еланское месторождения. Сейчас Ёлкинское передали «ОГК Групп». У них там три или четыре буровые будет работать.
- На Елани сколько уже пробурили?
- На сегодняшний день девять тысяч метров. Максимальная глубина скважины – 1060 метров. Скоро будем переходить на другую сторону посадки – здесь скважины будут от 1100 до 1700 метров.
- Правда ли, что вы сейчас бурите на основе данных 1991-93 годов?
- Идёт поиск и разведка на основании ранее полученных материалов. Сейчас идут поисковые работы, потом будут разведочные.
- Чем поисковые отличаются от разведочных?
- При разведочных сгущается сеть буровых скважин.
- Никель в керне невооруженным глазом можно увидеть?
- Можно. Только не никель, а руду. Алмазная коронка бурит породу, внутри стоит керноприемная труба, которая наворачивается на наружную трубу. В бурении многое зависит от умения бурильщика, ведь алмаз при 800 градусах превращается в графит.
- Сейчас пробурили девять тысяч метров. А сколько всего по проекту?
- У нас договор был на 84 000 метров, потом там было какое-то дополнение. Нам нужно бурить в пределах 8-9 тысяч метров в месяц. Это при условии, если не продлят лицензию. Если же продлят, то мы выходим на производительность в 4-5 тысяч.
- С какой глубины берется керн?
- Верхние горизонты здесь безрудные. Когда мы входим в кору на глубине в 250-260 метров, начинаем отбирать керн.
- Сколько уже добыли керна?
- Около шести километров. Керн извлекает из скважины, выкладывают в специальные деревянные ящики. Затем маркируют. В конце рейса ставим этикетку, где указываем дату, смену, уходку и выход керна. После этого керн привозят сюда. Здесь его геологи первично фотографируют, документируют. В каждом ящике – пять метров керна, вес ящика - 40-50 кг. Затем грузим в машины и отправляем в Воронежгеологию. Там у них лаборатория - идёт детальное описание керна. Затем керн пилят пополам, одну половину стирают - превращают в порошок и отвозят в химлабораторию. Именно здесь и выясняется, каково содержание никеля, меди, золота и других металлов. Вторую половину распиленного керна хранят до начала добычи.
Руда есть, а урана нет
Из теплого помещения отправляемся в поле на буровые. На Елани сейчас пять установок, ещё одна выйдет в ближайшее время. Пронизывающий ледяной ветер гуляет по полю. Около забора бдит охрана. Подбегает бурильщик:
- Идите скорее, сейчас как раз керн достаём! Это происходит не так часто, поэтому лучше один раз увидеть.
Заходим в буровую. Тепло. Три бурильщика брутальным крупным инструментом колдуют около машины. Достают каменный цилиндр серого цвета и аккуратно укладывают в ящик.
- И как, есть никелевая руда? – любопытствую я, вглядываясь в керн.
- То, что я вижу – есть. Видите эти коричневые пятнышки? – разъясняет Николай Бобрышев.
- А уран где? Мне в Воронеже сказали без урана не возвращаться…
- Во-первых, для того, чтобы искать уран и им заниматься, нужно специальное разрешение. Во-вторых, уран присутствует в кислых породах. Здесь же основные и ультраосновные породы, то есть урана в принципе быть не может. Обратите внимание на то, что здесь планируются шахты, а их разработки очень затратные и уникальные по своей природе. В земле останется много невыбранной руды. Потому что если будешь все забирать, то все обрушится.
- Антиникелевцы по-прежнему приходят или всё спокойно?
- Давно уже никого не было. Приходят местные жители в поиске работы. У меня уже целая тетрадка исписана их именами и номерами телефонов. Когда было неспокойно, одни и те же люди в один день приходили в поисках работы, а во время митинга прыгали на бульдозер.
- Первый раз с таким столкнулись?
- Да я в первые в жизни столкнулся с бедой, что загораживаюсь сеткой и забором от людей. Мы всегда приезжали в деревню – помогали людям. Союз крестьян и геологоразведчиков был настолько крепок. Потому что всегда совхозы бедствовали – запчасти, дороги и прочее. Всегда приезжаешь помогаешь отремонтировать школу, дорогу сделаешь, скважину пробуришь. Крестьяне кормили всю страну, а геолоразведка - всю промышленность. Без материально-сырьевой базы нет промышленности. А для того, чтобы она была, надо все разведать и поставить на баланс. Чтобы это можно было все разрабатывать.
Версия для печати
Комментарии