На прошлой неделе в Воронеж прибыл всемирно известный художник, скульптор, сценограф, почетный доктор Университета Сан-Франциско, почетный доктор Европейской академии искусств Франции и близкий друг Владимира Высоцкого, Михаил Шемякин. Приехал, чтобы познакомиться с городом и воронежской Академией искусств, где с сентября он станет преподавателем курса молодых художников, которые поступят на факультет живописи. А 24 мая, Михаил Михайлович встретился с горожанами и ответил на их вопросы.
Стоял тот послеполуденный субботний час, когда все здравомыслящие люди отдыхают дома, в кафе или на работе, спасаясь в прохладе офисных кондиционеров. Однако ближе к 14 часам дня ко входу бывшей Мариинской гимназии, которая многие годы была известна как Дом офицеров, но теперь стала одним из учебных корпусов Академии искусств, стали подтягиваться поклонники впервые приехавшего в Воронеж Михаила Шемякина,. Среди тех, кого не напугало солнце, поджаривающее людей, словно карасей на сковородке, были журналисты, художники, студенты Академии искусств и праздношатающиеся личности, профессионально знающие свое дело – как взять автограф у звезды и сфотографироваться с ним на память.
Роль ведущего творческой встречи с воронежцами взял на себя ректор Академии искусств Эдуард Бояков, который вместе с художником расположился на высокой и недосягаемой сцене. Акустика зала сильно страдала - то ли дело было в неисправных колонках, то ли в настроенном на низкие частоты микрофоне. Тем не менее, общение с художником длилось около двух часов. Воронежцы записывали свои вопросы на бумаге и передавали наверх – на сцену. В ответ слушали откровения Михаила Шемякина, который не стеснялся говорить того, что думает о нынешней власти, экс-президенте США Джордже Буше и Русской православной церкви. Приводим некоторые выдержки из этого общения.
- Расскажите о том, чему Вы хотите научить студентов?
- Я даю студентам самое необходимое. Прежде всего, я помогаю повысить образовательный уровень, потому что самое страшное у наших художников на сегодняшний день – полная безграмотность. Мы начинаем терять самое главное – профессионализм. Сегодня очень слабая академическая подготовка и в Америке, и во Франции. Там все направлено на раскрытие личности, но эта личность для начала должна научиться рисовать. Я встречался с министром культуры Владимиром Мединским (а я знал всех министров культуры, начиная с Фурцевой). На сегодняшний день это один из крайне интересных людей, которые, действительно, хотят что-то делать для искусства. Как-то раз моему другу и гениальному клоуну Вячеславу Полунину, который сейчас работает директором Санкт-Петербургского цирка, позвонил Мединский и сказал: «Ты хочешь возглавить цирк и сделать его достойным мировой арены? На ответ даю ровно пять минут». Слава подумал и согласился. Как только он вступил в эту должность, старые сотрудники цирка написали на него сто доносов – о том, что он хочет погубить советский цирк, что они хотят делать то, к чему они привыкли. А привыкли они не делать ничего и воровать деньги. Мединский прилетел в цирк, вызвал эти сто человек и сказал: «Вам не нравится Полунин? Поворачивайтесь и уходите. Вы уйдете, а Полунин останется». С тех пор цирк стал зарабатывать большие деньги. Я думаю, что Славе удастся возродить настоящий российский цирк. А с нашим новым министром культуры будет легче дышать.
- Что такое, по-вашему, патриотизм? И нужно ли для того, чтобы быть патриотом, носить георгиевские ленточки?
- Я вырос в системе повального патриотизма. Мы пели песни и учили стихи о том, какие мы честные, какие у нас чистые девушки, какая у нас удивительная русская душа. И вот случилась перестройка. Вдруг выяснилось, что первые годы перестройки были залиты кровью, причем кровью не борцов за развал Советского Союза. Нет, это была борьба людей за площадки на рынках. Выяснилось, что у нас колоссальное количество детской порнографии, и по ее количеству мы занимаем чуть ли не на второе место после Таиланда. Куда рухнуло всё то, к чему мы якобы пришли? Стало понятно, что квасной патриотизм, на котором мы воспитывались в советское время, - мыльный пузырь, который лопнул в 90-е годы.
Настоящий патриот – это человек, который сознается в позоре своей родины. Когда я наблюдаю, как наши депутаты каждый день принимают глупейшие законы только для того чтобы показать свою преданность Владимиру Владимировичу, когда с экрана телевизора каждый день снова льется пропаганда квасного патриотизма, меня это приводит в тихий ужас.
Я думаю, что настоящий патриот – это тот человек, который что-то делает для своего народа. А наш президент говорит: «Ну да, у нас воруют, у нас коррупция, но на Украине еще хуже». Но как можно такое говорить? Сделай так, чтобы не воровали, и не ищи пятую колонну. Не исключено, что со временем пятой колонной назовут и меня. Ведь у меня есть фонд, часть средств из которого я перевожу на благотворительность. Если следовать логике людей, принявших закон об иностранных агентах, я тоже должен быть зарегистрирован как иностранный агент. Но если человек сам себя называет агентом, как он должен выглядеть в сознании других? Поднятый воротник, шляпа, черные очки - это образ человека, который вынюхивает, где бы нагадить нашей родной отчизне. И это очень опасно.
- Как продвигать свое искусство?
- Современное искусство очень часто строится на скандале. Как пример – глупейшая реакция со стороны церкви и власти на выходку «Пусси Райот». Какие-то девчонки станцевали в храме и обратились к Богородице, чтобы она спасла их от Владимира Путина. Они просто-напросто сплясали. Это не такое страшное преступление, за которое сажают на два года в тюрьму. Заметьте, это произошло на Масленицу, и если вы читали Михаила Бахтина, исследовавшего смеховую культуру Средневековья, во время масленичного карнавала люди между собой разыгрывали гротескные и шутливые мессы. Девчонок просто-напросто нужно было посадить на 15 суток за хулиганство или заставить их после этого 40 дней убирать метлой улицы. Вместо этого из них сделали мучениц. А они сделали себе на этой истории международное имя.
После этого многие молодые художники думают: а может, чтобы о нас узнали, нам тоже стоит пойти на провокацию? Поэтому они строят свою карьеру на скандале. Англичанка Трейси Эмин прославилась тем, что выставила в галерее Тейт свой матрас, усыпанный грязными трусами и презервативами. До этого она выставляла палатку, исписанную именами людей, с которыми она занималась в ней сексом. За свою инсталляцию «Моя кровать» она получила престижную премию Тёрнера, большие деньги и одновременно стала профессором Королевской Академии искусств. И конечно, такие случаи можно наблюдать сплошь и рядом. Но люди, которые будут учиться у меня, должны забыть об этих глупостях.
- Если бы у вас было двойное гражданство, то какое бы Вы выбрали?
- У меня только одно гражданство, американское. Его я не выбирал. В 1971 году меня арестовало и в трехдневный срок выслало из страны КГБ. Мой выезд проходил в довольно жутких условиях. У меня не было права сообщить о том, что меня выгоняют навсегда, даже матери и отцу. С собой запрещено было взять даже маленький чемоданчик с интимными вещами. В противном случае я бы в очередной раз оказался в сумасшедшем доме. Я долгие годы прожил с самым жалким паспортом, если это так можно назвать. Это была картонка с моим портретом, которая не давала мне никаких прав. Мы всегда были последними в очередях, нас не пускали ни в одну страну, потому что никто не понимал, что же это за бумажка. С ней я прожил 18 лет. Потом у меня появилось американское гражданство.
Сегодня у меня два паспорта, с которыми мне не нужно стоять в очередях, мне не нужно никакой визы. Я получаю визу, только когда приезжаю в Россию. Но я могу сказать одно. С Путиным мы встречались не один раз. Он очень любил мой балет «Щелкунчик». Как-то раз он пригласил на спектакль Джорджа Буша. Буш резвился на спектакле, как ребенок. Думаю, что при его интеллектуальном уровне это был первый раз, когда он попал в театр. Он похлопывал меня по плечу и говорил: «You are grеat man! Еще! Еще!». А потом Путин подошел ко мне и сказал: «Я знаю, что у тебя американский паспорт. Не вздумай его менять. Ты всегда служил и будешь служить только одной стране – России». Когда мы с моей женой Сарой приезжаем в Россию, то за все платим в два-три раза дороже, потому что у нас американские паспорта. С русским паспортом все получается дешевле. Но я предпочитаю переплатить, чем простаивать в очередях.
- Как Вы относитесь к событиям на Украине и возвращению Крыма в состав России?
- Для меня Севастополь всегда был русским городом. Мы с детства воспитывались на историях о матросе Кошке. То, что Крым снова стал русским, для меня было большим радостным событием, хотя кто-то был недоволен, кто-то переругался. Хотя я не политик. События на Украине меня где-то и огорчают, и где-то злят. Все, что я вижу по телевизору, - это бред, я ничего толком не понимаю. С одной стороны, там носятся бандеровцы, с другой – зеленые человечки. Я не могу дать четкого ответа, но могу сказать одно: имя Бандеры связано с самыми страшными моментами моей жизни. Мы были на Западной Украине, и я никогда не забуду, когда отца вызывали ночью в штаб (а вызывали часто, на летучки, совещания). Когда он уходил, с нами оставался автоматчик. И мама, зная, что мы находимся под охраной адъютанта, все равно прятала меня с младшей сестрой в подвал, где мы и ждали возвращения отца. Ведь той жестокости, с которой банды бандеровцев учиняли зверства с семьями советских офицеров, удивились бы даже нацисты. И это исторический факт: то, что творили бандеровцы, у немецких нацистов вызывало ужас и удивление. Так что я не могу дать четкого ответа на вопрос об Украине. Я надеюсь, что люди, которые занимаются политикой (а политика – дело грязное) придут к нормальному, естественному решению.
- Как Вы относитесь к экспансии Русской православной церкви в светские сферы жизни? Губительно ли это для искусства?
- Я не люблю всех клириков – ни русских православных попов, ни католических ксендзов, ни мулл. Для меня ценность имеет мое личное общение с Богом. Я люблю Евангелие, где сказано: «Не выставляй свою веру напоказ. Если ты хочешь побеседовать со Мной, тихонько помолись. И не будь в молитвах многословен». Скажу, почему у меня такая позиция. Когда-то я был послушником в монастыре. Спустя несколько лет, я размонашился. Там очень интересно, но я могу сказать только одно: я поступил в монастырь абсолютным трезвенником, а когда ушел оттуда, я был сложившимся пьяницей. То, что сегодня происходит с православной церковью, эта истерическая экспансия, когда говорят, что хорошо, а что плохо, - выглядит нелепо. Большинство попов безграмотно. Когда они говорят, что божественно, а что от дьявола, мне хочется схватить их за бороду и сказать: «Что ты соображаешь? Если уж говорить, что от дьявола, то это, скорее ты». Вы знаете, что есть белое и черное духовенство. Они иногда в дверь с трудом пролезают. Какие же они постники? Высшие посты духовенства освобождают друг друга от поста за сложность службы – пожизненно. Представьте себе маленький Кремль, где живут отец-наместник с отцом-экономом, и там они в пост могут есть все, что захотят. Я жил в таком монастыре, где все очень интересно, но после этого во мне появилась неприязнь к клирикам. Хотя я понимаю, что среди них есть и молодые люди. Хотя бы возьмите священника Андрея Кураева, который открыто выступил против двух гомосексуалистов в рясах. Посмотрите, что с ним сделали. Я знаю много достойных священников, которым приходится очень сложно в их среде – точно так же, как многим художникам сложно среди своих же. Так что экспансия православной церкви в светскую жизнь для меня очень тревожный сигнал.
До перестройки мы все официально были атеистами. Вдруг все стали подчеркнуто православными. Я смотрю по телевизору на эти коммунистические морды, которые смотрят друг на друга и не знают, как правильно креститься: слева направо или справа налево. Меня от этого мутит, потому что в этом фальшь, а мы уже к фальши привыкли – мы принимаем ее как нечто само собой разумеющееся. Что же касается священников, то им нужно подумать, как быть более открытыми и человечными, чтобы помогать людям приходить к Богу.
- Вы были дружны со многими великими людьми. Кого из них нам более всего не хватает?
- Я, действительно, был знаком со многими великими людьми. Если говорить о народных любимцах, то русскому народу больше всего не хватает Владимира Высоцкого. А мне, например, также не хватает Галича, потому что он современен как никогда. Потому что сегодня, когда идет возрождение культа личности Сталина, я всегда вспоминаю опасную в те годы песню - «Выхожу я на площадь Красную. Дрожь пронзит, будто 100 по Цельсию. Вижу - бронзовый генералиссимус шутовскую ведет процессию…». Это песня о том, как бронзовый Сталин принимает парад своих же скульптур. Когда я вижу сегодняшнее возрождение культа личности Сталина, меня обдает холодным потом. Я думаю: неужели у народа такая короткая память и люди забыли о том, что сотворил этот монстр? Ведь так не любить себя свойственно советскому и постсоветскому человеку. За этим временем стоят миллионы невинно убитых людей. Так кого же мы должны возносить на пьедестал – этих мучеников или этого усатого монстра, который развалил всю верхушку армии и из-за которого мы в первые годы Великой Отечественной войны потеряли столько солдат?
- Вы были знакомы с Сергеем Довлатовым. Каким эпитетом бы Вы его охарактеризовали?
- Вы знаете, я не могу сказать, что он гений. Это был очень талантливый человек и брехун. Потому что я никогда не забуду, как он написал письмо, которое потом ходило по всей Москве. В нем он всех диссидентов, мягко говоря, облил грязью. Там шла речь и обо мне: «Шемякин, потеряв все контакты, валяется в своих гусарских сапогах посредине своей мастерской». В письме шла речь о том, что все мы – пьяницы и из себя ничего не представляем. Я позвонил ему и сказал: «Серёж, ты никогда в жизни не был в моей мастерской. Ты меня никогда в жизни не видел пьяным, потому что я пьянствую в русских кабаках, где ты не бываешь. Каким образом ты написал такую вещь, которую распространяют по всей Москве?». Знаете, что он мне сказал? «Подделали мой почерк». Могу сказать, что он был очень талантливым человеком, но иногда его заносило не в ту сторону.
Когда Михаил Михайлович ответил, казалось бы, на все интересующие вопросы, ректор Академии искусств Эдуард Бояков объявил об окончании творческой встречи. Но сидевшие в зале почитатели творчества художника этим не удовлетворились. Ведь каждый хотел получить автограф, улыбающееся лицо пожилого художника рядом со своим – в памяти цифровой мыльницы, или выхватить для себя любой другой кусочек великого Михаила Шемякина. И тогда случился русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Народ стал юродствовать. Кто-то, повысив свой тенор до театрального, стал кричать: «Позор господину ведущему!». А какая-то женщина в белом со словами: «Ты что, самая умная?!», точно птица-лебедь, смела своими локтями худенькую девушку, которую Эдуард Бояков бросил на амбразуру - преграждать вход на сцену и никого не пускать. Девушка была сметена толпой, которая незамедлительно оккупировала человека мировой величины. Где-то кричал театральный тенор, наконец-то, пробившийся к его телу, кто-то с ловкостью акробата перелезал через оркестровую яму.
- Смотрите, я сфотографировался с Шемякиным! Я это сделал! – хвастался безвестный молодой человек.
- Вы так любите Михаила Михайловича? – поинтересовалась я.
- Нет, он мне не интересен. Просто он был другом Высоцкого, а я его поклонник. Вообще-то я всегда фотографируюсь со звездами. Считайте, это мое хобби, - ответил юноша.
Версия для печати
Комментарии