Владимир Верзилин: «Я всегда был уверен: человека с оружием втягивать в политику нельзя»

Интернет-газета «Время Воронежа» продолжает цикл публикаций в проекте «Мои 90-е». На это раз наша беседа с председателем Комитета Воронежской областной Думы VI созыва по транспорту, дорожному хозяйству и безопасности Владимиром Верзилиным.

- Владимир Александрович, вы -  из плеяды воронежских комсомольцев – были заведующим отделом воронежского обкома ВЛКСМ в памятные 80-е годы.

- Мои комсомольские единомышленники Геннадий Макин, Петр Трубицын, Юрий Агибалов, Александр Меркулов, Иван Образцов. Этот ряд можно еще долго продолжать. Мы и сегодня дружим, встречаемся, отмечаем День комсомола, т.е. идем по жизни вместе.

-  На исходе советского периода комсомольских лидеров вместо традиционной партийной карьеры ожидали испытания 90-х. Однако, их карьера состоялась – такое можно сказать практически о каждом из «последних могикан».  В чем феномен такой жизнестойкости?

- Не ошибусь, если в числе главных причин назову четко поставленную в СССР систему кадровой работы. Способных активистов  партийные кадровики «вели» чуть ли не со школьной скамьи, учили и обкатывали на разных должностях. В итоге  кандидат получал прекрасную деловую и профессиональную закалку. Но у меня особый случай. Поворот моей судьбы многие восприняли как ссылку. Я попал не в партийно- хозяйственную номенклатуру, а в ГАИ – довольно замкнутую структуру, которая не рекрутировала людей со стороны. Но это был момент, когда руководство Воронежской госавтоинспекции попало в жестокую опалу. За что – отдельный разговор, но отголоски этой опалы ощущались на протяжении даже не лет – десятилетий!

- Были, соответственно, кадровые чистки?

- Ряд сотрудников были уволены и переведены в другие службы. Образовалась вакансия замполита дивизиона ДПС ГАИ. Но человека со стороны все равно не взяли бы, если бы не рекомендация начальника политотдела УВД Юрия Мартынова, до этой должности курирующего Комсомол в обкоме партии. К тому времени (1986 г.) мне уже исполнилось 30 лет, для комсомольского работника - критический возраст. Да и перестройка уже шла полным ходом, было понятно, что в прежнем виде система не сохранится.

- И вы, и облГАИ стояли на перепутье – и в итоге нашли друг друга?

- Сказать, что мне там были рады, нельзя.  Встретили меня прохладно. В каждой организации есть сторонники кастовости, которые не любят людей со стороны. Случались и мелкие подвохи, и документы пропадали, и неверную информацию получал. Всё было. Но помог опыт комсомольской и общественной работы, а также знания, полученные на инженерном факультете Воронежского СХИ.   

- 1986-й - это же был год 50-летнего юбилея ГАИ! Помнится, это был праздник для всего города! Гаишники всем улыбались и прощали мелкие нарушения.

- Да, мы постарались настроить ребят позитивно, по-праздничному.  Подготовили прекрасный концерт, где хор из числа инспекторов ДПС пел песни, развернули интересную наглядную агитацию – с тех пор лед в отношениях с кадровыми гаишниками начал таять.

Кстати, в нашей самодеятельности  принимал активное участие  младший сержант  Юрий Клинских – будущий  Юрий Хой, лидер группы  «Сектор  газа». Для меня как для замполита  это был сложный  «клиент». Вроде не пил, не хулиганил, но был несобранным, субординации не понимал. Мог, например, разобрать мотоцикл на площади Ленина – и ремонтировать под окнами здания обкома партии.

В апреле 1986 -го я был аттестован и надел форму капитана милиции. Велась ежедневная кропотливая работа. Но стало не хватать одного – юридических знаний.  Не раз просился на учебу, а в Академию МВД от Воронежской области в год отправляли только одного человека.  Наконец, в 1990-м   случилось чудо: выделили два места для Воронежской области. И после собеседования и сдачи физнормативов в Москву отправились двое -  я, уже в ранге майора, и Борис Трахтенберг – легендарный воронежский сыскарь, к тому времени замначальника областного отдела уголовного розыска.   Учеба была очной, и заняла она три года.

- То есть, лихие 90-е вы встретили в столице?

- Да, но это не значит, что мы там отсиживались в прохладных аудиториях.  Когда начались массовые волнения, нас - майоров, подполковников – регулярно снабжали ПР-73 (палкой резиновой), щитами – и   отправляли на охрану общественного порядка на демонстрациях, митингах, в аэропортах. Было не менее 50 подобных выездов. Случалось, прилетали в оцепление металлические предметы, камни, а в аудитории слушатели возвращались, бывало, с синяками и ссадинами.

И при этом учебу никто не отменял. Учились до двух часов дня ежедневно, потом самоподготовка, физподготовка. Поступал в Академию МВД СССР, заканчивал Академию МВД РФ – но я и сам вернулся другим человеком. Уже совсем по-другому оценивал деятельность органов внутренних дел, службы госавтоинспекции, компетентность людей. Я стал профессиональным юристом, в будущем занялся наукой, защитил кандидатскую и докторскую диссертации.

- А во время путча что делали?

- К счастью, был дома в отпуске.  Я  все время опасался, что окажусь втянутым в политические  игры. На мой взгляд, не должны силовики ни в каких политических баталиях участвовать.

- Но вы же недавний комсомольский лидер, коммунист, замполит – неужели распад страны вас оставил равнодушным?

- Я очень переживал. У  нас  в группе учились представители семи республик. И было дико наблюдать, как по мере развития центробежных событий стали отдаляться  друг от друга и люди разных национальностей. Прибалтийские республики перестали оплачивать учебу своих слушателей, они начали разъезжаться по своим домам. Все грустно.  Да и шквальная  критика КПСС была мне  неприятна. Я всегда верил в идеалы, которые вошли в программные документы партии – по крайней мере те из них, что были близки христианскому учению. Я не писал заявления о выходе  из КПСС, до последнего платил взносы. И с тех пор ни в какую партию не вступал.  Но и в партийном, и в беспартийном статусе всегда был уверен: человека с оружием, даже с ПР-73,  втягивать в политику нельзя.

- Как сложилась судьба после учебы?

- Честно говоря, я заскучал по автоинспекции. Поработал после учебы пару лет в ГУВД, и в 1995 году снова вернулся в ГАИ, теперь уже в качестве главного автоинспектора региона, начальника областного управления. Много раз бывал в горячих точках на Кавказе. И горжусь тем, что первой «гаишной» машиной, прибывшей в воюющую Чечню, был автомобиль с воронежскими номерами.

- Трудно было по второму разу входить в одну реку?

- Да, тем более, это была уже другая «река» - не советская, а российская милиция.  Ведомство в 95-м стало центром критики со стороны общественности; при этом не имело ни правовой, ни технической базы.  Лишь в декабре 95-го был принят Закон о безопасности дорожного движения, который и по сей день служит основой для работы всей армии сотрудников ГАИ.  Главное в законе, на мой взгляд, то, что приоритетом  впервые были названы жизнь и здоровье граждан, а не интересы государства.

Но на ситуацию давил еще непредсказуемый рост автопарка Воронежской области.  Население нищало, а число машин росло – огромное количество автохлама, в том числе ворованного,  ввозилось из-за границы, ВАЗ, потеряв зарубежные рынки сбыта, тоже активно «сбрасывал» свою продукцию в регионы. А регионы не были готовы ни своими дорогами, ни инфраструктурой безопасности.

За руль село множество случайных, едва подготовленных людей. Число нарушений выросло до 600 - 700 тысяч в год – каждого водителя штрафовали в среднем по полтора раза! В условиях массового правового нигилизма и маленьких зарплат процветало   взяточничество инспекторов – хотя честные сотрудники во все времена оставались честными.

-  Борис Ельцин в ту пору вообще собирался расформировать ГАИ. Почему этого не случилось?

- Главный автоинспектор страны Владимир Фёдоров убедил первого президента ограничиться реформой. В результате появился  «страшный» Указ №711, который переименовывал  ГАИ – в ГИБДД. Сами гаишники  искренне невзлюбили свое новое имя. Указ,  в общем-то,  содержал правильную идею – развернуть службу лицом к людям. Он смягчил требования к нарушениям, количество штрафов за год упало на 300 тысяч – но и аварийность адекватно увеличилась!

- Но должна же быть золотая середина?

- Убежден, что нужен и хороший инспектор, который способен вести профилактику, и развитая система видеофиксации, которая исключает «плохой» человеческий фактор. Появление первого прибора фиксации административных правонарушений стало большим событием в жизни региона. Сегодня, благодаря   новым технологиям, сокращение штата в ГАИ прошла относительно безболезненно – хотя речь идет о 400 сотрудниках!

- Вы и сами нередко принимали участие в профилактической работе – вспомнить ваши «приемы» на трассе, праздничные акции, рейды.

- Я часто езжу за рулем сам, и меня часто подрезали, хамили, не уступали, как положено по правилам, дорогу. Если была возможность, я выходил из машины и объяснял гражданину, в чем он неправ.  Но только объяснял – потому что считал долгом вносить свою лепту в воспитательную работу.  Сам старался быть законопослушным, и, например, никогда не въезжал на перекресток на красный свет.

- Можно ли сказать, что структура, которая так прохладно приняла вас, стала более открытой и, что ли, «доброжелательной к человеку»?

- Надеюсь, да. И большую роль сыграли в этом ваши коллеги – работники пресс-службы, точнее отдела пропаганды. А наша школа юных инспекторов ГАИ всегда была одной их лучших в России – ее основатель, ныне, к сожалению, покойный Геннадий Уразов – единственный, кого наградили орденом за руководство ЮИДовским движением. И это правильно.  Только с приходом новых поколений  водителей и автоинспекторов состоится  полное переформатирование отношений службы и общества.

- Мы писали о том, что вы, «человек со стороны», поставили воронежский и черноземный рекорд полицейского долгожительства. Это так?

- Точнее - всероссийский рекорд. Я прослужил в ГАИ 20 лет – а мой ближайший «преследователь» - 17.

- И при этом остались в строю, возглавив комитет по транспорту, дорожному хозяйству и безопасности в облдуме. Кстати, воронежские наблюдатели были обескуражены вашими результатами на выборах 2015 года. Там тоже был зарегистрирован рекорд сезона – более 80 процентов голосов – при том, что это первые выборы в вашей жизни. Никаких нарушений наблюдатели не зафиксировали. В чем секрет?

- Я ведь выходец из СХИ, знаю многие проблемы села, и жителям это импонировало, а некоторые жители Бобровского и Панинского района меня хорошо знали по прежней работе. Я много встречался с людьми, старался говорить искренне, никогда не обещал жителям того, что не смогу выполнить. Думаю - это у меня получилось.

Автор: Александр Саубанов