Владимир Тулупов: «Главная беда – это бюрократия»

Работа с «ВВ»

‒ Изданию «Время Воронежа» исполняется 10 лет. Вы были знакомы со многими знаковыми личностями для нашей интернет-газеты. Что можете вспомнить из истории «ВВ»?

‒  У истоков проекта я не стоял, но внештатным автором был. Всегда приветствую появление нового СМИ, особенно общественно-политического, поэтому, когда ко мне обратились с просьбой завести в «ВВ» авторскую колонку, охотно согласился.  Я вообще считаю страницы мнений важнейшими разделами общественно-политических изданий. А еще подборки читательских писем. Помню перестроечные «Огонек» и «Московские новости», отдававшие целые развороты письмам на самые разные темы. Как-то половина одного номера литературно-художественного – «толстого» – журнала «Октябрь» была отдана «народной почте», где я увидел очень интересную публикацию землячки (я тогда жил и работал в Башкирии), обычной труженицы. Я на редакционной планерке сказал: вот почему она в нашу городскую газету не написала, а направила конверт в далекую Москву?... Потому что мы, наверное, ей не очень интересны… И до сих пор в СМИ, помимо журналистской точки зрения, ищу и жду мнение эксперта, а также обычных читателей, зрителей, слушателей.

В нашу пору развлекательные, глянцевые, «домашние» издания были в дефиците, а сейчас их ‒ переизбыток. И реально тоскуешь по изданиям, которые ведут к размышлениям.

‒ Вы сказали, что уже были знакомы с нашими предыдущими авторами, которые ранее работали в «ВВ». Хотелось бы спросить о вашем взаимодействии с ними.

‒ Я в основном с Германом Полтаевым общался – мы ведь еще с «Воронежского курьера» знакомы и дружим более 30 лет. Я знал, какого объема должен быть текст, находил какую-то тему, писал и высылал материал по электронке. Сейчас, слава Богу, с коммуникацией проблем нет. Раньше это занимало дни, сегодня – часы.  Да,  вспомнил особенность вашего издания: надо было обязательно в заголовке использовать слово «Воронеж», что меня как автора напрягало…

‒ Она сохранилась и в наше время!

‒ Заголовки могли быть более интересными, но я понимаю, для чего это делается…

‒ А с Виктором Беккером пересекались?

‒ Виктор дружил с Володей Тихомировым, который писал у меня диплом о карикатуре как публицистическом жанре (я тогда, как и мой «подзащитный», баловался карикатурами). Так вот, они одно время занялись политической журналистикой. Опасная работа… Пришли как-то ко мне, мол, спецкурс хотим прочитать. Я говорю: нет, вы же черным пиаром занимаетесь. А ребята были интересными, талантливыми. Знаю, что Володя в «Огоньке» поработал, научной, исторической журналистикой занимался. Но тогда их методы меня не устраивали. Не все я принимал и на портале «В засаде», к которому Виктор Беккер имел прямое отношение, но то, что там представлялась возможность высказываться разным сторонам, привлекало. Мне подарили книгу, посвященную Виктору, и она тоже мне показалась интересной. В общем, мы нормально – по-человечески – относились друг к другу, и я считаю, что так и должно быть. Ты можешь быть по-разному политически настроен, но есть жизнь. Сегодня эта доктрина действует, завтра оказывается, что она недостаточно верна. Собственно, журналисты этим и занимаются: отражением всяческих процессов – социальных, политических, экономических… Мы можем признавать, что вот здесь мы ошибались, вот тут нам не хватало фактуры, но на это не каждый решится. А упертость, на мой взгляд, вредит журналистике.

О политике и бюрократии

− Раз уж заикнулись о политике, не секрет, что Вы пытались баллотироваться в Госдуму от партии Роста. Скоро выборы, не планируете ли поучаствовать?

− Я думаю,что мне предложили пойти на выборы в 2016 году потому, что я имел отношение к деловой журналистике (и в Уфе, и в Воронеже редактировал информационно-рекламные еженедельники). С этой точки зрения какие-то позиции в их программе меня привлекали. Я тогда заведовал кафедрой рекламы и дизайна, и если говорить о рекламном образовании, мы его в ЦЧР начинали. Создавали специализации, организовывали курсы, писали программы, статьи, монографии, учебные пособия, по которым студенты, ныне работающие в отрасли, учились. Но выборы я ранее описывал «снаружи», и потому мне стало интересно посмотреть на них «изнутри». Посмотрел, оценил… Сколько же негатива и хамства!. Ко мне потом не раз обращались с предложениями участвовать, но я говорил – нет, все: я эмоциональный человек, у меня сердце не выдерживает. Особенно обидно, когда ложью не брезгуют твои коллеги и даже бывшие ученики. Возможно, кто-то комфортно себя чувствует в такой ситуации, но не я.  Помогать могу, потому что имиджелогией и другими рекламными и PR-технологиями занимаюсь уже много лет.

− Сейчас у нас в Госдуме места в парламенте занимают партии левого крыла, патриотического. Вы же баллотировались в ГД от партии больше либерального толка. На наш взгляд, это говорит о том, что у Вас есть некоторые разногласия с текущей властью. Какие проблемы Вы видите в обществе на данный момент?

− Я как вузовский преподаватель, как обычный житель Воронежа плюс пристрастный потребитель медиаинформации считаю, что одна из главных наших бед − бюрократия. Об этом же я говорил и писал, будучи кандидатом от «Партии Роста». Возьмем образование: каждые пять лет у нас проходит аккредитация. Последний день Помпеи… У нас люди хотят из-за нее уходить с работы, потому что это ужас, это невероятное количество бумаг. Из-за мелкой формальной ошибки грозят любое направление не аккредитовать, при этом применяется принцип коллективной ответственности в рамках укрупненных групп  специальностей и направлений. Преподавателям надо книжки читать, наукой заниматься, отслеживать отраслевые тенденции¸ а они, запуганные,  вынуждены бесконечно заниматься сверкой рабочих планов с требованиями федеральных стандартов, которым несть числа…

Кто пишет диссертации, тот знает, что правила их оформления то и дело меняются. Я не раз мысленно задавался вопросом: кто это придумывает? Покажите того, кто пытается нас запутать: вчера здесь была точка, сегодня запятая, раньше пропуск, теперь две косые линии… Это все видимость работы, имитация – вот еще одно ключевое слово, характеризующее современность.

У нас народ образованный, и он все понимает и особенно остро реагирует на социальную несправедливость –  например, на то, что один человек, сеющий доброе-вечное, получает в месяц 30 тыс. рублей, а другой, приближенный к ресурсам, которые не создавал, кладет ежедневно в карман несколько миллионов. Или журналист, который раньше был уважаемым, высокооплачиваемым профессионалом, а теперь (узнал на недавнем медиафоруме) редактор районной газеты получает 15 тыс. рублей. Как можно на эти деньги прожить и о какой серьезной информационной политике в такой ситуации можно говорить?!

Об объективности воронежских СМИ

− Журналист должен быть независимым. Он видит событие, он это событие должен в точности описать. Но к сожалению, не только в воронежской журналистике, но и вообще в рамках нашей страны медиа грешат необъективностью. По вашему мнению, так это или не так, и с чем это может быть связано?

− Тенденция очевидна, хотя, когда говорят, что у нас нет свободы слова, я отвечаю: это не так. Вы же покупаете «Новую газету», «Собеседник», смотрите различные интернет-СМИ. Вот даже если взять два первых издания, то у них разный уровень радикальности. Журналистика − это процесс, всегда идет некая борьба мнений. В безоценочную журналистику я не верю. Даже когда ты отобрал факты, то согласно твоей внутренней позиции ты их выстроишь в определенном порядке, и она – твоя позиция – будет просматриваться. Умный читатель ее увидит. Другое дело, когда ты – персональный журналист, ведущий личный блог или сайт. Вот у меня тоже есть сайт, там мнение. Оно мое.

Мне нравится фраза Маркеса, сказавшего, что в журналистике профессионализм и этика не разделимы, как жужжание и муха. То, что этично, – профессионально, и наоборот. И хотя у каждого СМИ может быть (и всегда есть – пусть негласный) свой этический устав, мы все же должны вырабатывать некий единый подход, учитывающий и национально-традиционные, ментальные вещи.

− Работа незарегистрированных СМИ – это благо?

− Есть журналисты профессиональные, которые работают в зарегистрированных СМИ, есть неофициальные индивидуальные порталы, журналисты которых оказывают или пытаются оказывать влияние на общественное мнение. Сейчас множатся телеграм-каналы, за которыми вроде бы стоит  один человек, но, почти уверен, стоит некая маргинальная группа. Беда, если при этом не соблюдается авторское право, если без разрешения, а порой и без ссылки, перепечатывают из фейсбука твое мнение, твои фотографии и т.д. Знаю, что в девяностые годы в США и других странах стали плодиться русскоязычные СМИ, состоявшие сплошь из перепечаток наших популярных газет и журналов. На них стали подавать в суд, и они стали стремительно разоряться, и, наверное, по сю пору выплачивают миллионные штрафы.

Но если говорить вообще о блогах, о блогерах, о социальных сетях, я думаю, это благо. Есть такое понятие – ответственность. Если блогеры ответственно выходят в эфир, ответственно проверяют факты, ответственно их комментируют, то они по сути журналисты. Журналистика вообще свободная профессия, которой может овладеть каждый, и в этом ее непреходящее преимущество.

Но, к сожалению, мы наблюдаем рост недоверия к профессиональной журналистике, и я даже боюсь за профессию, назначением которой всегда было качественно собирать информацию, обрабатывать и транслировать ее. Сегодня можно выдавать великолепный контент, но его либо не поймут, либо просто не заметят, потому что, во-первых, аудитория отвыкла от серьезной информации, а, во-вторых, она предпочитает социальные сети, интернет, где, помимо качественной  информации, много мусора. Есть еще понятие качества чтения, качества просмотра. Вот почему я давно выступаю за самое широкое медиаобразование населения,  потому что нет ни одного человека, который не контактирует со СМИ. А его задачи весьма разнообразны: от психологической защиты до умения отбирать фейки и т.д.

− У нас вопрос, касающийся трех относительно недавно случившихся информационных скандалов. Один связан с публикациями в «Экономике и жизни регионов Черноземья», по поводу которых депутат А. Марков обратился как раз к профессиональному сообществу. Второй касался бизнесмена Евгения Хамина, объявившего войну «особым СМИ», третий – телеграм-канала «Спойлер»…

− По первому хочу сказать, я трансляцию видел и в целом согласен с претензиями Андрея Павловича. Единственное, что меня удивило, там не прозвучали «4 пера». Знающие люди понимают, конечно, что и как.  

Я считаю, что первый, второй и третий случаи должны были произойти рано или поздно. Да, в журналистике следует придерживаться каких-то этических правил, например, не переходить на личности, беспричинно их оскорбляя. Почему люди не подают в суд, понятно – это же играть на чью-то на мельницу, к тому же и по времени, и по финансам накладно.  Но интересно, если дискуссия в правовом поле состоится, кто же победит. Я всегда стоял за белый пиар, за нормальную журналистику, хотя медиа – очень опасная среда, в которой легко запачкаться: тебя могут спровоцировать, тобой могут манипулировать, и даже «опытная щука» может попасть на удочку.

Иногда слышишь: зачем нужны журфаки? Затем хотя бы, чтобы готовить образованных людей и профессионалов, знающих журналистские технологии и методы правовой защиты. Кстати, первые курсы журналистики в России появились на юрфаках – считалось, что творчеству нельзя научить, но вот защитить себя журналист обязан. Я считаю, что в каждой редакции должен быть серьезный юрист, причем не просто юрист, а медиаюрист. Слава богу, что у нас есть Центр защиты СМИ, считающийся самым сильным в стране. Это помогает не только защищаться, но и развиваться журналистике. Когда специалист оценивает твой текст, он не цензурой занимается, он помогает тебе, журналисту, избегать реальных опасностей, он советует, где можно и должно соломку подстелить…

− Прошлый год ознаменовался пандемией. Проблема перешла в год текущий. Как ее пережил журфак?

− Минусы очевидны – мы потеряли много коллег. Плюсы же в том, что мы начали заниматься реальной охраной здоровья, а в профессиональном плане – цифровизацией. Но если бы оставалось больше денег на развитие, на покупку техники!.. Ведь наши специальности затратны – на пальцах медиаспециалиста не научишь. Но сегодня вузы, кажется, платят практически за все, а у нас еще  бюджетные места сокращают. Кстати, когда мы дошли до Госдумы, нам их чуть-чуть вернули. И, возможно, с нашей подачи контрольные цифры приема в вузы обещают распределять открыто, на конкурсной основе.

Для заочников элементы «удаленки» подходят: отправляешь электронные материалы – пожалуйста, смотрите, читайте, изучайте. Хотя коллективно пришли к выводу, что заочное отделение для нас неприемлемо – трудно обучать конвергентной журналистике на расстоянии. Мы от него потихоньку отказываемся. Особенно после того, как утвердили соотношение «120 студентов − одна преподавательская ставка». Возможно, это сделано как раз для того, чтобы постепенно свернуть заочное образование и перейти на дистант…

− Завершающий вопрос – о региональных СМИ. Какие Вы выделяете?

−  Считаю, что вся воронежская пресса при всех своих проблемах уровень держит. Помимо областных изданий, можно отметить и местные: кажется, в прошлом году на конкурсе «100 лучших районных газет России» были отмечены 20 наших, т. е. каждая пятая! Можно к «РИА-Воронеж» по-разному относиться, но будучи членом жюри областного конкурса, я не могу не замечать, что в местной прессе очень много интересных материалов с хорошей визуальной подачей. Я вообще считаю, что «районки» обречены на успех, потому что они ближе всех к своему читателю. Считаю, что и редакция «Время Воронежа» на правильном пути. Мое напутствие такое: побольше профессионализма и поменьше агрессии.

Беседовали Василий Захаржевский и Александр Баймурзаев