«Три буквы, которые я запомнила на всю жизнь»
Наверное, эту историю можно публиковать в газетах под рубрикой вроде «Осторожно, секта». Но я так делать не буду, хотя имею на это моральное право. Я просто расскажу историю о том, как по своей глупости и наущению лучшей на тот момент подруги я оказалась в сетях «правозащитников». И не подумайте, я неспроста пишу это слово в кавычках.
Никогда не забуду холодную зиму 2003 года. Мне 18 лет, я учусь на первом курсе в самом лучшем (мнилось тогда) воронежском вузе. Мне одиноко, потому что старые подруги остались в Борисоглебске, а новых я никак не могу завести. Мне весело, потому что в старенькой общаге на Южно-Моравской улице меня научили с юмором относиться к бытовым неурядицам.
В тот момент я отчаянно нуждалась в близком человеке, который мог бы меня поддержать. Но мальчики как-то не очень обращали на меня внимание, мама была далеко, а девчонки из студенческой группы никак не хотели переходить из разряда «приятельницы» в разряд «лучшие подруги». Зато в моей жизни появилась Юлька – подружка из студенческого профкома, которая увлекла меня в здание по улице Цюрупы, дом 34:
– Пойдём, там тааакие классные ребята!
– Да ну… – нерешительно отказывалась я.
– Пошли, говорю, не пожалеешь.
Десять лет назад Воронеж во многом был другим – сегодня я бы просто не узнала «Петровский пассаж» или даже здание родного вуза.. Но вот здание по улице Цюрупы с тех пор мало изменилось. Уже в ту пору на верхнем этаже протекала крыша, а фасад всем своим видом намекал, что его пора отремонтировать. Здесь располагался офис Молодёжного правозащитного движения, куда меня заманила подруга. Сокращённо – МПД. Три буквы, которые я запомнила на всю жизнь.
Народ из МПД совершенно очаровал меня. Подруга не обманула: ребята были классные. Они играли на гитаре. Курили на лестничной площадке, пуская мне в лицо едкий дым. Изящно отпускали остроумные шутки. Говорили про родину, добро и справедливость, которая когда-нибудь да восторжествует. Нестандартно мыслили.
Застенчивая провинциальная девочка с «комплексом отличницы», я, казалось, нашла себе новых интересных друзей, интересных и немного странных (что делало их ещё более интересными). Они читали либеральную прессу, ругали кровавую власть за войну с чеченскими повстанцами и мечтали в скором времени «свалить из сраной рашки». «Сраной рашкой» они называли нашу страну. Потом вновь шли курить на лестницу. Как-то раз, задержавшись в офисе поздно вечером (на правах почти полноценного члена команды), я увидела, как мальчик Серёжа из нашей компании, внешне похожий не на мальчика, а на девочку, целовался на лестнице с другим мальчиком.
–Ничего себе! – сказала я.
Если честно, сказала я что-то покрепче. Серёжа на секунду оторвался от партнёра, чтобы сказать мне, что права человека – это святое, а потому он имеет полное право любить всё, что ему заблагорассудится. На самом деле он немного ошибался. Если в Молодёжном правозащитном движении и было что-то святое, то это Андрей Юрьич, о котором в его отсутствие (а отсутствовал он порой неделями) сторонники МПД говорили с обожанием и придыханием. Андрей Юрьич был гуру, царь и бог. Даже сама его должность (Почётный Президент Молодёжного правозащитного движения) звучала торжественно и настраивала на соответствующий лад.
– А почему все три слова в его должности пишутся с большой буквы? – растерянно спросила я, услышав титул в первый раз.
– Не твоё дело! – неожиданно агрессивно отозвалась моя соседка по офисному кабинету, сосредоточенно писавшая на сайт статью о том, что семейные ценности в традиционном понимании должны уступить место свободной любви во всех её проявлениях (привет всё тому же Серёже!).
«На ремонт Дома прав человека денег нет, но вот на перелёты в Европу и другие части света есть»
Как и полагается гуру, Андрей Юрьич много занимался миссионерской деятельностью. Несколько раз в месяц он садился в самолёт, чтобы улететь в Минск, Киев или Москву. Там он собирал юных активистов, которым рассказывал про Права Человека. Активисты восторгались и просились в МПД. Со слов подруги, обряд инициации проходил при деятельном участии Андрея Юрьича: в конце тренинга он наполнял миску вином и поочередно передавал её участникам, причём каждый новичок, отхлёбывая, клялся в вечной любви и верности Правозащитному Движению и выдуманной Стране Скифов (государства, по Андрею Юрьичу, тоже устаревшее понятие). В Стране Скифов Андрей Юрьевич призывал нас забыть о гражданстве и национальности, потому что вопросы Всеобщего Блага несоизмеримо выше интересов слаборазвитых отсталых государств вроде России. Россию полагалось презирать и ругать, Европу же полагалось хвалить и ставить в пример.
Никакие возражения и несогласия с позицией Андрея Юрьича внутри Правозащитного движения не принимались и не воспринимались. До сих пор, рассказывают мне друзья, внутри их секты читаются проповеди на тему «Власть плохая, поэтому надо с ней бороться или хотя бы эмигрировать». Гуру несменяем и неизбираем, даром что называется Президентом. Как мантры, заучиваются фразы выдающихся деятелей западного мира про Свободу и Демократию.
…Я ушла из МПД очень быстро, через несколько недель. Осознала, что не хочу называть свою страну «сраной рашкой», пикетировать администрации по поводу и без и отстаивать право гомосексуалистов на усыновление детей. А моя подруга осталась. Мы как-то быстро отдалились. Я как-то быстро вышла замуж и родила ребёнка, а для неё это было настоящим шоком. Потом я позвала её на крестины, но она сказала, что Церковь – зло и перестала со мной общаться. Для неё вообще не существует таких понятий, как семья, дети, любовь. Эти понятия внутри секты вытеснены другими вещами – свободами... Свобода называть своих сограждан «подданными», свобода восхвалять Почётного Президента, свобода отрицать любые достижения нашей страны на протяжении её истории, потому что Ленин, Екатерина II и Пётр I (да что там! Сам князь Владимир!) были тиранами и злодеями.
Молодёжная организация, в которой мне довелось пробыть так недолго, вроде бы живёт небогато. На ремонт Дома прав человека денег нет. Но вот на перелёты в Европу и другие части света деньги есть. Бывшая подруга летает куда-то несколько раз в год. Платят то ли какие-то нидерландские грантодатели, то ли люксембургские благотворители. Я, правда, так и не поняла, какая им от того выгода.
А ещё за МПД платит мой муж. Он коренной житель Воронежа, тут работает и платит налоги. Когда едет на машине, ругает мэрию за то, что у той нет денег на ремонт дороги. Дом по улице Цюрупы, 34, мог бы приносить в бюджет города неплохой доход, но правозащитники снимают помещения за копейки. Они считают себя социально значимыми, и наша мэрия, видимо, разделяет такую точку зрения. Правда, не так давно чиновники сообщили, что хотят расторгнуть с правозащитниками договор аренды. Но мои бывшие наставники уступать не хотят. Пишут письма и воззвания. Обращаются к депутатам и Путину. Требуют во имя Свободы и Демократии сохранить за ними помещения. И призывают на защиту всех своих бывших соратников (мой ящик электронной почты завален рассылками с просьбами подписать письма в поддержку ДПЧ, причем письма присылают разные, но авторы писем отчего-то одни и те же).
Зря надеетесь. Не подпишу. Не хочу. Не хочу называть свою страну «сраной». Не хочу, чтобы мой ребёнок попал на гей-парад. Не хочу, чтобы в этом доме занимали помещения люди, которые называют мой любимый Воронеж «вшивым», а граждан «быдлом» просто потому, что они не голосуют за Немцова и Явлинского. Не хочу и не буду. И другим не советую.
Ксения Немыкина, газета «Голос Белогорья»
Версия для печати
Комментарии