Инициатива губернатора Алексея Гордеева по привлечению ряда столичных и одного британского экспертов для подготовки «всестороннего доклада о путях совершенствования культурной сферы региона» при всем ее внешнем блеске неминуемо приведет к сокращению финансирования традиционной культуры, перераспределению бюджетных и частных инвестиций. Вне зависимости от оргвыводов специалистов и решений, к которым они приведут, воронежский опыт не избежит сравнения с пермским.
Если поверхностно разбирать инициативу губернатора (или, по выражению главного эксперта, выпускника журфака ВГУ Эдуарда Боякова, «движуху»), то она, конечно, выглядит как проявление искренней заинтересованности, управленческого опыта и мудрости. Исследование культурной среды региона никогда, по большому счету, не проводилось. Ну, не считать же за таковое, скажем, творческое наследие писателя и журналиста Андрея Платонова или собирание русских песен от Митрофана Пятницкого?
Тут, конечно, как посмотреть. Вклад того же Пятницкого в русскую культуру огромен. Но всестороннего анализа местных особенностей действительно не было. Тем более что на дворе «прогрессивный» XXIвек, эпоха PussyRiotи акций «Х… в плену у ФСБ».
Однако анализ того, что успел поназаявлять в Воронеже один из экспертов, британский культуролог Терри Санделл, вызывает легкий шок. Как вам, например, утверждение о том, что «российская культура практически не принимает во внимание наличие субкультур»? «Культурная политика в современном мире не может не принимать изменения общества, - сказал подданный британской короны, - в противном случае культурная политика становится маргинальной. Сейчас субкультурные группы имею ту силу, которой у них никогда не было. Их нельзя не замечать». Или рассуждения Санделла о дигитализации, которая стирает границу между созданием и потреблением?
Вот прям так и хочется возразить: ай да Пушкин, ай да сукин сын! При жизни его читало, условно говоря, 1% населения, но то значительное влияние, которое «наше все» оказал на русскую жизнь, русскую историю и культуру трудно переоценить.
А вот пример из другой сферы – красная пирамида на памятнике Славы. Самый, пожалуй, яркий в Воронеже пример дигитализации, то есть преобразования одного продукта (памяти о тех, кто отдал жизнь, защищая Родину) в другой (в районе красной пирамиды фиксируется большое количество дорожно-транспортных происшествий). Как ни крути, а все же выходит, что создание и потребление – явления одного порядка. Точнее, так: уровень «шедевра» прямопропорционален эффекту, который он производит.
Возможно, я слегка передергиваю. Но 23 апреля 1985 года на пленуме ЦК КПСС была выдвинута задача: достичь качественно нового состояния общества. Его составляющими декларировались научно-техническое обновление производства и достижение мирового уровня производительности труда, материальной и духовной жизни людей, активизация всей системы политических и общественных институтов.И мы знаем, чем все закончилось. К тому же «передовой»пермский опыт, создание на территории России эдакого офшора современного искусства, показывает, что передергиваю я не сильно.
Показательно, например, привлечение в Пермь архитектора мирового уровня Петера Цумптора, стоящего едва ли не как главный тренер сборной России по футболу итальянец Фабио Капелло, рядом с тем фактом, что часть горожан до сих пор пользуется колонками вместо водопровода. В городе не менее 700 артобъектов вроде воронежского антижлобского стула, которые режут глаз в самых неподходящих местах: Лев Толстой с оранжевой бородой или красные человечки на самокатах.
Пермская галерея считается одним из лучших провинциальных музеев. Там есть и Рокотов, и Левицкий, и Боровиковский, и Крамской, и Левитан, и Шишкин, и Айвазовский, и Куинджи, и Иванов. Но тут же - бестолковые стилизованные черные кошки. Сами пермяки шутят, что авторы знаменитой буквы «П», монументальной поленницы некачественного лесоматериала, мечтали воплотить ее в слово «п…ц» целиком. К счастью, деньги, выделенные на остальные пять букв, освоили.
Впрочем, главная фишка, которую, судя по всему, имел в виду англичанин, в другом – в вестернизации среды, в том, чтобы двигать субкультуру, так сказать, в массы. Иными словами, чтобы делать маргинальный продукт глобальным, влияющим, изменяющим реальность, манипулировать общественным сознанием, пусть и в масштабе губернии.
Особого внимания заслуживает, безусловно, состав экспертной группы, которую привлек Алексей Гордеев. Ну, помимо Терри Санделла. В частности, блогер с замечательным псевдонимом dolboed, а в миру - Антон Носик, известный борец за права девушек из панк-группы PussyRiot, которые, напомню, совершили хулиганскую выходку в Храме Христа Спасителя, или арт-дилер Спайдер (в миру - Николай Палажченко).
Страшно даже представить себе участие Спайдера и dolboedaв местных народных фестивалях, таких, как «Русь песенная – русь мастеровая» или «Воронцовая Русь», и красная пирамида на памятнике Славы покажется ясельной группой детского сада. Речь ведь, по идее, идет о переформатировании духовного состояния воронежцев.
Вообще ассоциации привлеченных Гордеевым экспертов с пермской культурной революцией, которую возглавляет галерист Марат Гельман (на одной организованной им выставке, как известно, рубили иконы), возникают не на пустом месте. А статистика результатов проекта экс-губернатора Пермского края Олега Чиркунова и Гельмана (ликвидация трех сотен культурно-досуговых центров, 197 библиотек, 308 сельских киноустановок, сокращение 42% работников отрасли) обескураживает.
Так вот, Наиля Аллахвердиева работала заместителем директора Пермского центра развития дизайна, в дальнейшем стала директором паблик-арт программы музея современного искусства PERMM.Эдуард Бояков - автор и идеолог пермских фестивалей «Текстура» и «СловоНова». Николай Палажченко стоял у истоков московского центра современного искусства «Винзавод», где организует выставки Марат Гельман.
А такой специалист по культурной сфере, как Борис Куприянов, создал в российской столице уникальный книжный магазин «Фаланстер». Его особенность в том, что он является кооперативом, то есть все сотрудники равны, но директоров нет.
Понимаете, да? Воронеж стоит в пробках. А Геннадия Чернушкина-то и нет. На Воронежскую область обрушились лесные пожары. А Алексей Гордеев в отпуске.
Мне очень не понравились рассуждения британского культуролога Терри Санделла о том, что российская культура зиждется на деятельности министерства культуры. Русские – великий народ. И его культура, выпестованная тысячелетней историей, явно не определяется тем, что Владимир Мединский, грубо говоря, подкинул Алексею Гордееву и Михаилу Бычкову средств на строительство в Воронеже офиса Камерного театра. Или тем, что и.о. мэра Геннадий Чернушкин, пока был предпринимателем, открыл в городе книжный клуб «Петровский» и основал школу эффективных коммуникаций «Репное».
С другой стороны, сами культурные гастарбайтеры земли Воронежской, прежде всего Эдуард Бояков и Терри Санделл, говорят, что намерены содействовать развитию в регионе культурной среды. Губернатора Алексея Гордеева, честно говоря, не упрекнешь в отсутствии здравомыслия, а его супругу – в безвкусии. Международный Платоновский фестиваль, реконструкция исторического здания Театра драмы и усадьбы поэта Дмитрия Веневитинова, завершение постройки Благовещенского кафедрального собора – только малая часть того, что Гордеев сделал для развития воронежской культуры.
Как писал Пушкин Петру Чаадаеву, мне кажется, кстати, «современное общество столь же презренно, сколь глупо». Его отличают (оцените актуальность!) «отсутствие общественного мнения», «равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью, правом и истиной, ко всему, что не является необходимостью», «циничное презрение к мысли и к достоинству человека».
Но! Правительство, как отмечал Александр Сергеевич, - единственный европеец в России, «и сколь бы грубо и цинично оно ни было, от него зависело бы стать сто крат хуже». Так что оценки столичному культрегерству, пожалуй, давать рано. Будем, как говорится, посмотреть. Или, выражаясь «культурным» языком, дигитилизация покажет.
Версия для печати
Комментарии