Новохопёрцы, опасаясь мести противников добычи никеля, втайне от соседей пытаются трудоустроиться в «УГМК»

Для журналиста сейчас отказаться от поездки в Новохопёрский район - всё равно, что фанату во время финала Чемпионата мира по футболу переключить телевизор на любимый женой сериал. Вот и я, недолго раздумывая, отправился с коллегами из других СМИ туда, где раскинулся Хопёрский заповедник, где протекает «самая чистая река» в Европе Хопёр и живёт уникальная выхухоль.

Совсем не красоты природы последний год манят сюда жителей нашей - и не только – области: паломничество в район началось после того, как лицензию на работы на Ёлкинском и Еланском рудопроявлениях выиграла «Уральская горно-металлургическая компания». Леденящие душу истории о том, что из-за добычи никеля вымрут все чудесные зверьки и заодно с ними жители округи, реки обмелеют, с неба польют кислотные дожди и об уникальных черноземах можно будет забыть, вмиг разлетелись по соцсетям и СМИ.

Однако в таких вопросах эмоциям, и, самое главное, провокаторам, каждый из которых преследует свою цель, доверять не стоит, - лучше один раз увидеть. Тем паче, что представители «УГМК» разрешили заходить куда угодно на территории лагеря геологов, свободно общаться с рабочими и сами были готовы ответить на любые вопросы.

«В поле ни одного трактора»

Центр Воронежа, 7 утра. Микроавтобус, загруженный журналистами, быстро выезжает из пока ещё полупустого сонного города и берёт курс на лагерь геологов.

- Я вырос в Новохопёрском районе, у меня там родственники и друзья, - вдруг выясняется, что нанятый водитель Сергей когда-то выступал против добычи никеля. Много лет назад он переехал в Воронеж, так как не смог найти работу на малой родине. – Я не против движения вперёд, но нет у людей доверия к системе управления. Сегодня они у власти, а завтра нет – а мы остаёмся тут. Меня не интересует никель – больше волнует экология. Если бы люди видели, что экологические программы работают на уровне государства… Вот сахарный завод – увеличили мощности, а ни одного очистительного сооружения не построили. И дышать нечем!

- Там дежурят экологи?

- Палаток нет, но местные жители перекрывали железную дорогу. Однако реакции никакой – да и нет у людей возможности сидеть около дороги дни напролет...

- А на месте геологоразведки?

- Здесь есть. Выделили группу товарищей, которые сидят. А кто они и откуда – не знаю, - качает головой Сергей. – Молодежь вся разъехалась – кто в Воронеж, кто в столицу. Остались одни пенсионеры…

- Смотрите, мы едем по работе в пятницу, десять утра. Если люди не работают и хозяйством своим не занимаются, то они должны, наверное, на земле работать, а не стоять вокруг посёлка и ждать, как журналисты придут? – включается в разговор сидящий рядом коллега. – Посмотрите вокруг – на поле ни одного трактора, ни одного человека. Где сельское хозяйство на плодородных черноземах, о которых так много говорят?

Впрочем, как выяснилось уже через полчаса, антиникелевцы нас не ждали. На въезде в лагерь геологов на себя обратили внимание лишь груда красных кирпичей от разрушенного здания, ЧОПовцы и пара скучающих полицейских.

«Настоящих экологов мы видеть рады!»

10 утра, лагерь геологов: несколько палаток, вагончики, трубы, техника, скамейки, столы, пара туалетов и турникет. Работа кипит – в стороне тарахтят дизельгенераторы, сверкает сварка, сотрудники по-деловому ходят туда-сюда. Охранники сторожат у ворот – закрывают их изнутри на… доску. Один секьюрити взбирается на импровизированный помост, сооруженный около забора из деревянных палетт, садится на табуреточку и с помощью бинокля вглядывается в даль.

- Это и есть буровая установка? – интересуюсь, заходя в вагончик, на крыше которого словно парус натянут громадный синий чехол, у Николая Бобрышева, замдиректора по производству компании «Уралмедьсоюз».

- Да, она самая. Пока её еще не собрали. Неподалеку в поле стоит уже работающая – сходим туда…

- Говорят, то ли радиация тут, то ли соль прямо вытекает из скважины? Что, опасно для природы?

- Площадка, на которой мы работаем, будет рекультивирована. Как мы на неё заехали, так и уедем, - устало объясняет специалист с 35-летним стажем. - Геологоразведочные работы не несут опасности, тем более сейчас, когда мы бурим по международной технологии. Наоборот, они нужны - изучить состав воды и руды. А некоторые здесь только забивают мозги простым жителям, мало понимающим в геологии. Врут на каждом шагу! Недавно подняли крик, что появилась радиоактивная соль. Мы сами пьем эту воду, и все живы и здоровы. А следующий шаг – это радиация, хотя ничего этого нет.

- Отвлекают вас этим от работы?

- Вчера и позавчера был дождь, потому никого не было, всё спокойно. Поймите, настоящих экологов мы рады видеть – пусть смотрят за нашими работами! Зачем показывать сюжеты, как в Норильске все плохо – так там строилось всё в сталинские времена, когда не было очищающих технологий.

Уран не может соседствовать с никелем

Популярная страшилка последнего времени – повышенный радиационный фон и наличие урана в руде, которую будут добывать в Новохопёрском районе.

- Уран и никель соседствовать не могут! - отрезал профессор Виктор Бочаров, заведующий кафедрой гидрогеологии, инженерной геологии и геоэкологии геологического факультета ВГУ, доктор геолого-минералогических наук. - Уран обычно связан с так называемыми кислыми породами, например, с гранитами. А здесь же породы основные и ультра основные, Ещё в процессе геофизических работ обязательно проводится радиометрическая съемка. Здесь, как мне известно, радиационный фон не превышает фоновый.

- Грозит ли геологоразведка водоносным горизонтам?

- Сверху идёт осадочный чехол, состоящий из горных пород более рыхлого состава. Здесь до кристаллических пород порядка трёх водоносных комплексов и пять-шесть горизонтов. Примерная глубина – до 250 метров, - пояснил Виктор Бочаров. - Для того, чтобы их не нарушить, ставят обсадные трубы, препятствующие проникновению воды в ствол скважины. Они идут до кристаллических пород. В них уже трубу не ставят – достают керн - образцы горных пород цилиндрической формы.

В это время Константин Рубахин, один из вдохновителей антиникелевого движения, с группой поддержки, состоящей из местного (и не очень) населения, появляется около забора. ЧОПовцы пропускают «эколога» на территорию лагеря. Лидер движения «В защиту Хопра» как обычно вооружен камерой, закреплённой на голове, дорогим фотоаппаратом и папочкой с бумагами, глаза закрывают солнцезащитные очки.

- Вот наш вахтовый поселок, который вызывает интерес общественности, особенно не местной. Завершается строительство временного жилья для геологов, которые здесь три года будут жить, пока идёт геологоразведка, - экскурсоводом выступает замгендиректора «УГМК» Евгений Брагин. - Здесь техника, которая нужна для работ – грузовики, трактора и т.д. Тут стоят три буровых (цена каждой – около 30 млн рублей. – Ред.) – одна уже собрана, две на подходе, а всего их будет восемь.

Представитель «УГМК» подчёркивает, что забор, стоящий по периметру территории, - мера вынужденная. В норме его быть не должно.

- Вы знаете, что есть предписание, что забор - незаконный? – интересуется Константин Рубахин.

- Будем разбираться. Появился он потому, что буровая не могла выехать – летели бутылки с зажигательной смесью... Само предписание я пока не видел.

- Здание, где будут жить геологи, стоит на фундаменте. Следовательно, оно капитальное, - Константин показывает на строение без окон и дверей.

- Оно временное, и фундамент демонтируется вместе со зданием.

- А проект есть? – настаивает лидер движения «В защиту Хопра».

- Строительство вахтового поселка предусмотрено проектом поисково-оценочных работ, - невозмутимо разъясняет Евгений Владимирович. - А на возведение одноэтажных зданий проекты не требуются никогда.

Обратило на себя внимание то, что некоторые жители поселка геологов просили не снимать их на камеру:

- Понимаете, многие новохоперцы хотели бы работать здесь, потому что платят неплохие деньги. Но им объяснили, что у них могут быть «проблемы», если они попытаются сюда трудоустроиться, - рассказала женщина, отказавшаяся называть своё настоящее имя. – Поэтому они втайне ото всех приходят в лагерь геологов и спрашивают, есть ли какая работа.

«Бурим, изымаем керн и бетонируем»

После знакомства с лагерем геологов в сопровождении охранников отправляемся к работающей буровой установке - она расположена в поле в нескольких сотнях метров. Идём вдоль забора из сетки-рабицы, за которым собрались несколько десятков человек. Противники никеля всех без разбору журналистов обвиняют в продажности.

Несколько самых активных женщин приподнимают сетку и с криками «все пойдём!» и «это наша земля, мы на ней прожили столько лет!» пересекают разделительную полосу. Еще несколько человек пытаются тем же способом прорваться на территорию, однако подоспевшие охранники сделать этого не дают.

Прорвавшиеся за забор женщины подбегают к Евгению Брагину и начинают голосить: «Вы у нас разрешения спросили?». Журналисты пытаются им объяснить, что из-за криков диалога не слышно.

- Вот, собственно говоря, и всё. Влияние на окружающую среду, что она оказывает – это следы от авто, салазки, скважина и сдвинутая с места растительность, - показывает буровую Евгений Брагин. - Скважина бурится, потом, когда они дойдут до глубины 280 метров, изымут керн диаметром в 75 мм. После этого скважину бетонируем до основания и заравниваем - здесь остается то же поле, что и было. Такие же работы тут проводились в 70-80-е годы.

- И что, данных 70-х годов недостаточно? – с недоверием интересуются у представителя уральской компании.

- В то время проходила рекогносцировка местности. Сейчас же стадия поисково-оценочных работ. По старым данным мы можем судить лишь о том, что поисково-оценочные работы могут привести к результату. Кстати, собственники недр – государство, - напомнил Евгений Брагин. - Мы лишь подрядчики на выполнение работ. Всю информацию нам нужно будет сдавать. Не исключено, что нам могут выдвинуть требование добурить.

- Как вы появляетесь около лагеря, начинается бунт! - замдиректора по производству компании «Уралмедьсоюз» Николай Бобрышев с трудом сдерживает эмоции, обращаясь к Константину Рубахину. - Вы ведете людей на штурм, их обманываете. Говорите о радиации, соль течет откуда-то. Здесь ничего такого не будет. Скажите, какое у вас какое-образование?

- У нас есть заключение Российской академии наук, МГУ… - вместо ответа на вопрос Константин Рубахин пытается процитировать строчки из книги, которую держит в руках.

- Специальность какая?

Антиникелевец не слышит. Из толпы доносится, что тот - журналист.

- О чем с вами разговаривать тогда? – пожимает плечами Николай Бобрышев.

«180 млн – на обустройство артезианских скважин с водокачками и ремонт водопроводов»

Подхожу к Константину Рубахину, чтобы поподробнее выяснить, какие нарушения с установкой забора допускает «УГМК».

- Его поставили через зоны, не принадлежащие этому предприятию – дорогу общего пользования и территорию газопровода, - поясняет Константин. – Пятого июня отдел МВД по Новохопёрскому району направил компании предписания, чтобы нарушения устранили. К сегодняшнему дню этот забор должны были убрать.

В это время на территорию, где работают геологи, «УГМК» разрешает пройти ещё двум женщинам из числа тех, кто выступает против добычи никеля. Впрочем, особого интереса к «экскурсии» они не проявили – пообщались с Евгением Брагиным, прошлись по территории лагеря и ушли.

Одна из основных претензий к «УГМК» свелась к тому, что работы проходят на землях сельхозназначения. Как оказалось, всё просто: к договору аренды уральская компания сделала допсоглашение на научные исследования.

Также у Евгения Брагина поинтересовались, удалось ли компании подписать соглашение с областной администрацией.

- Мы подготовили проект соглашения о социально-экономическом сотрудничестве и 3-го июня официально направили губернатору, - пояснил Евгений Владимирович. Однако когда можно рассчитывать на ответ, неизвестно - в законе даты не прописаны.

- Евгений Владимирович, вы уже просчитали, куда вложите эти деньги?

- Да. Главная проблема в районе – вода. Поэтому обустройство артезианских скважин с водокачками и ремонт водопроводов – приоритет. На это уйдёт порядка 180 млн рублей. Кроме того, средства пойдут на филиал ВГУ в Борисоглебске, канализацию в Елань-Колено и реконструкцию церкви в Пыховке.

- Дорогу сюда не планируете делать?

- Пока нет. Техника проходит. Опять же будут кричать, что у вас нет проекта на дорогу.

Не пропустите самые горячие новости Воронежа и области, подписывайтесь на наши обновления в Facebook Вконтакте Одноклассники Twitter