На очередном заседании воронежского клуба политологов обсуждалась тема нашумевшего законопроекта «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти». Возможные изменения ведут к укрупнению районных администраций и формированию их новой организационно-штатной структуры.
Эксперты специально для издания «Время Воронежа» отмечали, что документ может привести к сверхцентрализованной системе. Другие говорили, что смысл реформы в повышении политической предсказуемости и управляемости муниципалитетами в преддверии выборов 2024 года. Добавим, что переход к новой системе начнется только в начале 2023 года и будет продолжаться до 2028 года. О плюсах и минусах законопроекта высказался заведующий кафедрой государственного и муниципального управления Курского госуниверситета, профессор, доктор политических наук Владимир Слатинов.
Понятно, что есть определенный политический курс и реформа местного самоуправления, очередной ее этап, причем сильно радикальный – это результат реализации этого политического курса на формирование вертикали власти, которую легитимируют конституционные поправки в виде, так называемой, публичной власти. Эту вертикаль мы можем определить, как высокоцентрализованную систему иерархического политического контроля и управления, в которой есть суперпрезидентская власть, а остальные политико-управленческие игроки выполняют ее ключевые указания. Обсуждать, почему она сейчас существует, эффективна она или нет, нет смысла.
Мы должны понимать, что изменения, которые происходят, уже были. Потому что формирование одноуровневой системы активно шло уже после образования малой муниципальной реформы 2014 года. Это перераспределение полномочий, это тоже результат этой реформы. И, наконец, появление модели, такого гибрида между конкурсом и выборами, то есть вроде сильный глава администрации, который избирается депутатами, но с другой стороны странная конкурсная система отбора. Это все следствие тех трендов, которые завершились принятием нового закона в первом чтении.
Мы понимаем, что у нынешней власти с 2017 года есть активно исповедуемый «корпоративный подход» к развитию страны. Носителем этой идеологии является сейчас политическое крыло управления администрации Президента. Философия этого закона очень хорошо укладывается в эту парадигму.
Что важно понимать, что в системе вертикального управления огромное значение играют губернаторы, региональный уровень, который с одной стороны выступают операторами политического курса, но с другой стороны имеют определенную управленческую автономию. Идея архитекторов нынешней системы заключается в том, что важнейшим элементом этой автономии губернаторов является право формировать систему управления регионом так, как им это удобно. Да, в определенных рамках, но таким образом, чтобы им было удобно в соответствии с их взглядами.
Что мы видим, по всем позициям закона, то есть территориальная организация, да, одноуровневая, но дальше регионы решают. Дальше − система управления. Региональные законы, где регион решает. То есть, регион решает, какая будет избирательная система в муниципалитете, его набор полномочий. Еще с 2014 года регион решает, как это перераспределить, и таким образом вот эта логика она и привела к тем противоречиям.
Когда регион задает правила, формирует приоритеты, распределяет полномочия, он и определяет систему управления. В Воронеже регион дает возможность муниципалитетам выбирать, а в других регионах, возможно, это действует императивно. С моей точки зрения, необходимо вернуть муниципалитетам модель управления, несмотря на централистский тренд. При этом, все же сохраняется вариативность выбора. Действительно, сильный глава, избираемый населением. То есть модель сити-менеджера присутствует.
Серьезным изменением стала ликвидация опции с гибридом конкурса и выборов. Это честная посылка к тому, что губернатор будет предлагать. Причем интересно, что не менее, чем две кандидатуры, и то как губернатор будет выбирать этих людей, непонятно. Это позиция честная, потому что мы понимаем, что в большинстве случаев губернатор определяет кандидатуру, которую затем отбирает конкурсная комиссия, которая является фаворитом, но не всегда она должна побеждать, если есть большинство у единороссов.
Модели остаются, следовательно, вариативность выборов есть, и, следовательно, разные обстоятельства, в том числе и необходимость разных политических сделок, гибких решений закон предполагает. То есть здесь я могу выразить некий респект.
Момент, который меня сильно смущает, это возможность высшего должностного лица (ВДЛ) воздействовать не только на главу, а вообще на лиц, замещающих муниципальные должности. Своего рода мы отмечаем антикоррупционную вертикаль. То есть, в логике этого закона высшее должностное лицо субъекта РФ вправе поставить вопрос или добиться отрешения любого лица, замещающего муниципальную должность в муниципалитете. Это странно. Понятно, что есть антикоррупционное законодательство, но если бы у нас наблюдался бы феномен независимого антикоррупционного аудита, то это была бы одна ситуация, а мы получаем ситуацию, когда ВДЛ получает возможность активного воздействия, даже на депутатов представительных органов в рамках антикоррупционных процедур. И мы понимаем, что это создает риски политического давления.
Также меня смущает возможность ВДЛ отрешать от должности главу администрации или главу муниципалитета за неисполнение государственных полномочий, после того, как он объявит ему выговор и через месяц причины, вызвавшие это, не будут устранены. Все-таки есть другие опции, которые предполагают отрешение главы муниципалитета или администрации. Они используют либо судебную процедуру, либо процедуру обращения к депутатам. Вот это право выглядит очень странным. Как и крайне странным выглядит отнесение должности главы муниципалитета, совмещающего должность главы администрации, к госдолжностям субъекта РФ.
Ну и конечно очень странным является опция о недостижении показателя эффективности. Понятно, технократизм, KPI, но надо стоять на земле. Этот вариант одиозен даже для сегодняшней централистской модели.
Версия для печати
Комментарии