Сергей Дуканов: «Воронежская экономика опять стала уходить в тень»

Сергей Дуканов: «Воронежская экономика опять стала уходить в тень»

Бывший глава УФНС – о налоговой культуре, звонках чиновников и роли личности

В июне 2017 года Сергей Дуканов неожиданно для сторонних наблюдателей оставил пост руководителя территориального управления Федеральной налоговой службы, который занимал 11 лет. Интернет-газета «Время Воронежа» попросила Сергея Дуканова вспомнить, с чего началась его воронежская служба и поделиться мыслям, почему добиваться честной уплаты налогов так тяжело.

– Вы возглавляли воронежское управление ФНС 11 лет. Сейчас, по прошествии времени, можете сказать, что вам удалось сделать из того, что вы хотели в течение этого срока, а чего не получилось и почему?  

– Признаюсь, когда я был направлен в Воронежскую область руководителем регионального управления, я перед собой не ставил каких-либо грандиозных задач, потому что срок, так скажем, командировки определялся гораздо меньшим периодом времени. А то, что мне пришлось отработать 11 лет – то ли судьба, то ли стечение обстоятельств. Задачи, с которыми я приехал в Воронежскую область, стратегическими назвать нельзя. Глава службы (Анатолий Сердюков – «Время Воронежа») поставил передо мной следующие цели. Первая проблема — это банкротство муниципальных и областных компаний, чья налоговая задолженность составляла на тот момент превышала 10 млрд рублей, а совокупная задолженность достигала 30 млрд рублей (к примеру, бюджет региона за 2005 год вместе с неналоговыми доходами был меньше 18 млрд рублей). Мы занимали в России неоправданно высокое место, попадали в пятерку самых крупных регионов с точки зрения налоговой задолженности и проблем с банкротствами МУПов и областных предприятий. Хотя по удельному весу налоговых поступлений регион не попадал даже в 30-ку крупнейших регионов. А вторая задача — это ликероводочный бизнес. В Воронежской области он имел полукриминальные основы, и, хотя здесь существовало около десяти ликероводочных и спиртовых предприятий, объем их налоговых поступлений оказался крайне незначительным.

В итоге через три-четыре года сумма налоговой задолженности областных и муниципальных предприятий сократилась более чем в два раза. Банкротство муниципальных предприятий и государственных предприятий прекратилось полностью. У нас было большое количество судебных споров, мы создали балансовые комиссии вместе с региональными и муниципальными властями, которые оценивали эффективность деятельности этого бизнеса, но своего добились.  По настоящий момент в области нет ни одного нового предприятия-банкрота среди муниципальных предприятий, хотя в других регионах по стране это имеется. А что касается ликероводочного бизнеса, то количество предприятий, занимающихся этим бизнесом в Воронежской области, резко сократилось, а объем налоговых поступлений резко увеличился. Одно-единственное предприятие давало на порядок больше налоговых поступлений в региональный, местный, федеральный бюджет, чем все десять, которые существовали раньше.

 – Одно-единственное — это какое?

– Ликероводочный завод «Бутурлиновский». У него рекордные показатели как раз приходятся, как ни парадоксально, на кризисные годы, 2008-09. Был момент, когда объем налоговых поступлений превышал 1 млрд рублей, и это предприятие попало в 10 крупнейших налогоплательщиков региона. И конкурировало с такими мощными организациями как Сбербанк, РЖД и так далее.

– Но, кажется, в последнее время у этого завода опять начались сложности.

 – Да, в последние годы бутурлиновский завод имеет определенные проблемы. Они, на мой взгляд, носят, скорее всего, управленческий характер, вы сами видите, какая там чехарда с руководящими кадрами происходит. Предприятие имеет все шансы на то, чтобы быть успешным, рычаги давления у областных властей на предприятие есть, потому что более 50% акций принадлежит области, и власть, при желании, добьется результатов и превзойдет лучшие показатели.

– Сергей Сергеевич, а существует ли какая-то воронежская специфика взаимоотношений с крупными налогоплательщиками и воронежская практика уклонения от уплаты налогов?

 – Оригинального ничего нет, единственное, что, может быть, для Воронежской области характерно, это особенности бизнеса. У нас преобладают торговля, малый бизнес и бизнес в сфере АПК: в первую очередь переработка и производство сельскохозяйственной продукции. Причем удельный вес этого вида деятельности в ВРП достаточно большой, практически превышает четверть.

Эти секторы экономики, что АПК, что торговля – с точки зрения налогообложения всегда являются достаточно опасными. Здесь, как правило, применяются такие схемы уклонения от уплаты налогов как спрятанный доход, который не показывается в полном объеме. Здесь используется рабочая сила временно и без какого-либо оформления.

То же касается и розничной торговли: много субъектов, большие объемы. Такие секторы экономики тяжело проверить. Поэтому здесь существуют свои схемы оптимизации, и в Воронежской области они особо сильно развиты в отличие от промышленных регионов: Челябинской области, Магнитогорска, Липецка, Екатеринбурга, даже Белгорода.

– Власть говорит: мы всеми силами поддерживаем бизнес, особенно малый. Бизнес говорит: власть задушила нас налогами. Какая из точек зрения, по-вашему, ближе к истине?

– Ни одна, ни другая. Давайте честно признаемся, власть двояко помогает бизнесу. С одной стороны, на федеральном уровне созданы налоговые каникулы, упрощенная система налогообложения, единый налог на вмененный доход. И существуют достаточно, на мой взгляд, эффективные послабления относительно предоставления отчетности. Эти меры реализованы, они совершенствуются и с каждым годом пополняются. Они эффективны. Но то, что заявляют на местах – это формальные способы поддержки. Если спросить реальный бизнес: а вы получаете деньги от области, то ответ будет, скорее, отрицательный. Да, говорильни, по-другому не назовешь, безусловно, на эту тему много. Но я могу однозначно сказать, что у малого бизнеса очень много проблем – в части получения разрешений, стабильности своих прав на те или иные виды деятельности.  Еще недавно человек имел право торговать с лотка либо из киоска на определенной точке. А теперь – нет, его этого права лишили: киоск снесли, лоток подвинули, плату повысили.

Кроме того, широкой стала практика навязчивого неформального контроля. Для проведения формальных проверок нужен план, необходимо согласование с прокуратурой. А для неформальной проверки достаточно всего-навсего заявления: мол, там что-то нарушают.  И на бизнес обрушивается вся мощь контролирующих органов, которых невероятно много.

И в этом плане, я считаю, бизнесу тяжело.

– Но разве ваша служба к этому руку не приложила?

– Прямого отношения к проверкам малого бизнеса налоговые органы не имеют. Еще лет десять назад мы стали сокращать количество проверок. Мы делали соответствующий обзор за 2002-2012 годах, и анализ показал, что за это время количество проверок сократилось с 10 тыс. до 1 тыс., а количество реальных поступлений в бюджет выросло в десять раз. Доначисления на одну проверку выросли, и получилось так, что микробизнес вообще выпал из поля зрения налоговых органов. Мы посчитали, что одно микропредприятие может рассчитывать на проверку один раз, может быть, в десять столетий. Это надо очень сильно постараться, чтобы попасть на нашу проверку. Тут требуются не только жалобы, но и внимание правоохранительных органов.

– Как за время вашего руководства менялся список десяти крупнейших налогоплательщиков региона?

– Особо не менялся. В этот список попадают на год-два предприятия, связанные, может быть, с такими проектами как реконструкция производства, увеличение объемов инвестирования в основные средства, перевооружение техническое. Но эти факторы носили сезонный характер.

– То есть такого, чтобы за 11 лет какое-то предприятие поднялось в ТОП-10 и закрепилось там, не было?

– Нет. Структурных изменений не происходило. Наверное, можно отметить только «Продимекс». Он и раньше присутствовала в области в виде переработчика сахара, но три года назад и региональные власти совместно с налоговым управлением заключили соглашение об обмене информацией и сотрудничестве и «Продимекс» изменил налоговую политику на территории нашего региона. Компании, входящие в его группу, в совокупности стали нашим крупнейшим плательщиком. В 2015-16 годах они дали почти под 2 млрд налоговых отчислений.

– В пору своего руководства управлением вы не раз употребляли понятие «налоговая культура». Что вы под этим подразумеваете?

– Когда я начал здесь работать, то отметил невысокую финансовую дисциплину, которая выражалась в крайне большой задолженности по налоговым платежам. Первые звонки, которые я получал от областных чиновников, от глав администраций районов, звучали так: а могли бы вы не взыскивать полгода с такого-то предприятия налоги? Я вообще не понимал – что это значит? Но за первые три года работы были удвоены сумму налоговых поступлений, и для пополнения бюджета особых усилий не требовалось. Просто необходимо было ввести жесткую финансовую дисциплину, взыскивать все налоги в сроки, установленные законом, и в полном объеме. Бизнес понял, что никаких нелегальных отсрочек по звонку или по просьбе не будет. На это я потратил менее трех лет. Они были тяжелыми, эти годы, приходилось воздействовать на менталитет, мировоззренческие представления многих чиновников и бизнесменов. Мне запомнился диалог с топ-менеджерами компании «Сибур», которые после продолжительных переговоров заявили, что принимают новые правила в уплате налогов, считая их вполне справедливыми, и доведут до местного менеджмента воронежского «Синтезкаучука» решение о повышении налоговой нагрузки.

И вторая проблема — легализация налоговой базы. Почему-то многие считали, что выплата заработной платы «в конверте», 1000 рублей в месяц — это норма, ничего страшного. А когда мы начали проводить легализацию налоговой базы, в первый же год темпы роста поступлений в Воронежской области превысили 30%. И основным драйвером роста был налог на доходы физических лиц. В наших списках было по 2-3 тысячи организаций, владельцев которых мы заслушивали на уровне инспекций, на уровне управления. Я сам лично проводил беседы с руководителями этих компаний. И мы находили точки соприкосновения с бизнесом.

– Сейчас можно увеличить налоговую базу с помощью такой работы?

– К сожалению или к счастью, но сегодня таких резервов нет. Работа по легализации на тот момент составляла эффект, исчисляемый в миллиардах рублей, сегодня же – десятки миллионов. Усилия большие, а результаты маленькие.

А укрепление уровня налоговой культуры произошло, я считаю, когда в области появился Алексей Гордеев. Тогда появились и финансовая дисциплина, и налоговый порядок, и элементы налоговой культуры. И – что важно – в область пришли инвестиции в большом размере: дорожное строительство, новый энергоблок атомной станции, строительство торговых центров. Тогда мы изменили немного направление своей работы, и перешли от легализации налоговой базы налогоплательщиков на легализацию налоговой базы подрядчиков. Обычно подрядчики это инорегиональные или иногородние компании: построил и уехал. Налог не заплатил, потому что якобы заплатит в другом регионе. Мы поставили всех на учет, но налоговых поступлений после этого больше не стало. Стали вести работу с заказчиками строительства. Потом попытались сформировать полный перечень подрядных работ – суммы, объемы – в том числе рентабельность и заложенные налоги. Практически каждую сумму с каждого проекта мы фиксировали и добивались того, чтоб она поступала.

– Сумма была расчетная, да?

– Расчетная. И мы добились, что расчетная и фактическая суммы стали практически совпадать. Результаты были гигантские. В периоды кризиса, 2009-10, потом 2014-15 годы, объемы налоговых поступлений не падали, а давали рост в 15-20%.

– Скоро будет год, как вы отошли от руководства управлением. Глядя со стороны, можете сказать, что в последнее время изменилось?

– Могу однозначно сказать, что я вижу отход от тех достижений в сфере налоговой культуры, которых мы добились. Бизнес-элита уже открыто провозглашает принцип: зачем мне легально держать 2 тыс. работников, если я могу показать только 600. А остальные будут работать и так. И еще больше получать.

– И какая же, по-вашему, доля воронежской экономики сейчас находится в тени?

– Пока не очень большая. Но темпы ухода экономики в тень в Воронежской области таковы, что могут в ближайшее время, даже в этом году, приобрести угрожающий характер. И возникает следующая проблема – банкротство. Это великолепный способ не платить не только банкам, но в том числе и налоги в бюджет. Если этот механизм будет реализован в полной мере, мы увидим с вами рост удельного веса налоговых долгов в общей сумме задолженности. Мы увидим схему оптимизации налогообложения через банкротство либо через бросание бизнеса.

– От кого, в первую очередь, зависит состояние налоговой культуры?

– От региональной власти, однозначно. Могу сказать, что Алексей Гордеев поддерживал все наши инициативы именно силой своего авторитета. Авторитета своей собственной, личной, может быть, власти. И власть эта реализуется не только в виде формальных комиссий, комитетов, групп. Авторитет должен быть подкреплен какими-то решительными действиями.

– Может такое быть, что воронежские бизнесмены сейчас, после смены губернатора, пробуют свои возможности в плане уклонения от налогов. Мол, посмотрим, что сделает Александр Гусев, если мы сделаем вот такой маневр?

– Пробуют, безусловно. И у них получается. А ведь этот процесс опасен еще и тем, что достаточно кому-то в определенной отрасли получить конкурентное преимущество путем невыплаты налогов, то остальные начнут действовать также. Возникнет цепная реакция, остановить которую будет крайне трудно.

Автор: Герман Полтаев

Подписывайтесь на Vrntimes.ru в Дзен и Telegram

Комментарии

Все комментарии проходят через модерацию. Спасибо за понимание.
Если вы видете это поле, то ваш браузер не настроен корректно или произошла ошибка при загрузке страницы.
Элемент предотвращения нежелательных действий.
Элемент предотвращения нежелательных действий.