Воронежский проектировщик: «Одного старта космического корабля мне хватило»

В преддверии Дня космонавтики интернет-газета «Время Воронежа» решила побеседовать с человеком, имеющим непосредственное отношение к этой фантастической отрасли. Воронежский инженер-проектировщик Юрий Красиков в свое время работал на трех космодромах страны – Байконуре, Плесецке и Капустином Яре. Но разговор с членом Общественного совета при областном управлении архитектуры и градостроительства Юрием Красиковым вышел за рамки космической темы. Образно говоря, из околоземного пространства мы спустились в пространство подземное.

- Вы – инженер-проектировщик, выпускник Воронежского сельскохозяйственного института. Как вы оказались среди тех, кто работал на космодромах?

- В 1965 году я поступил на работу в войсковую часть 41486 – воронежский «Военпроект» (сейчас «Спецстройпроект № 1»). Полное его название – Воронежский филиал 31-го центрального проектного института специального строительства при Министерстве обороны. Это организация, которая проектирует все космодромы страны. Мы попали в их структуру еще в 1962 году, после ликвидации Воронежского военного округа. И нам поручили работу над объектами соцкультбыта и инженерной инфраструктуры всех космодромов. Моя специализация – это Генеральные планы населенных пунктов. А при космодромах, как известно, - большие населенные пункты. И мы проектировали все, что поддается проектированию.

- Это 1960-е годы – начало космической эры. У вас было ощущение, что вы причастны к чему-то очень значительному, необыкновенному?

- Работы наши были совершенно секретными. Одно это налагало ответственность. Было крайне интересно, была, конечно, некоторая гордость. Но я ни с кем ей не мог поделиться.

- Вы работали на Байконуре, на Плесецке и в Капустином Яре. А как назывались города, при этих космодромах?

- Плесецк – это город Мирный, столица этого космодрома. Байконур – город Ленинск. Капустин яр – город Знаменск. Все это были ЗАТО - закрытые административные территориальные образования. Там не было свободного въезда и свободного поселения. На Байконуре, когда я туда был командирован в первый раз в 1966 году, жили примерно 33 тысячи человек. Интересно было – молодежный состав, пенсионеров – единицы. Детские сады, школы, больницы – все это уже было налажено.

- И чем же вам довелось заниматься?

- Первая крупная работа – мне надо было проектировать совершенно для меня неизведанную вещь: казарменную зону на 10 тыс. человек. Это дивизия. До того я проектировал жилье, микрорайоны, думал, что можно и здесь применить такие же методы. Потом понял – нет, здесь самое главное – плац. А вокруг него все остальное – казармы, столовая, поликлиника.

- На других космодромах с такого рода проблемами сталкивались?

- Нет, я уже набрался опыта. У меня параллельно шли застройки в Костроме, Тамбове, Курске. Это все были военные городки, либо микрорайоны, проходящие по военному ведомству.

- В чем отличие военной проектировки от гражданской?

- Не могу сказать, что имеется какое-то большое отличие. Везде действуют одни и те же нормы и правила. Наша специфика заключалась в том, что у нас были свои нормы, касающиеся планировки и застройки военных городков. Они предусматривали служебные территории, научно-исследовательские зоны, зоны безопасности, приаэродромные территории. То, чего в обычном городе нет.

- Юрий Васильевич, а вы старты космических кораблей видели?

- Видел один старт. Уже не помню, кто тогда летал. Можно было и больше посмотреть, но мне и одного оказалось достаточно.

- Почему? Судя по телевидению, это удивительное зрелище.

- Смотровая площадка – в полутора-двух километрах. Все очень мило: красивая ракета, трансляция команд. Потом начинается сумасшедший грохот, клубы дыма – но это ладно. А вот когда ракета начинает подниматься – впечатление такое, что она падает на тебя, медленно и неотвратимо. И ничего с этим не поделаешь, никуда не убежишь.

- Самому вам не хотелось взлететь на такой ракете?

- Упаси бог. Я столько самолетами летал, что хватит с меня и этого.

- Тогда перейдем к делам земным. Я читал, что вы выдвинули оригинальный проект по транспортной разгрузке Воронежа, предложив создать под центральной частью города тоннель.

- Это не совсем проект, это инновационная идея.

- И в чем ее суть?

- Здесь вот какая предыстория. Давным-давно, в 1977 году, мне была поручена работа по реконструкции сквера воронежского Дома офицеров. Я обследовал территорию и пришел к идее пешеходной улицы между проспектом Революции и улицей Фридриха Энгельса. Она бы шла от Дома офицеров к улице Карла Маркса – другой пешеходной зоне. И я просчитал, что ЦУМ «Воронеж» может быть реконструирован под нечто общественное, например, под гостиницу. Там, где сейчас почти построен «Марриотт», у меня тоже появлялась гостиница – не выше восьми этажей, ступенчатое здание, которое бы не просматривалось с проспекта Революции, скрываясь за фасадом ЦУМа. А вот к этому гостиничному зданию у меня были два въезда, один из которых – с улицы Фридриха Энгельса. Он опускался вниз, дальше, по моему замыслу, шло четырехэтажное подземное пространство, там, где теннисный корт.

Но эта тема не пошла. Я показывал проект, где только мог, но…

- Не приняли?

- Не то чтобы не приняли. Понимаете, любая инновационная идея входит в мир совершенно старых представлений и норм. Ну не было такого нигде, а тут вдруг какой-то инженер Красиков предлагает – можно сделать. Так, мол, не бывает.

И вот теперь то же самое происходит с этим тоннелем.

Я все хорошенько просчитал, изучил практику использования общественных подземных пространств в Хельсинки, Барселоне, Монреале. Сейчас китайцы делают подземный Пекин, хотят за пятилетку весь транспорт убрать под землю. И сделают.

А наш город имеет уникальную топографию центральной исторической части. В Воронеже есть три съезда к водохранилищу: улицы 20-летия Октября, Степана Разина и Ленина. Сейчас в городе 350 машин на тысячу жителей. Прогнозируется, что через 15-20 лет мы достигнем европейского стандарта в 600 автомобилей на тысячу человек. Что будет с центром Воронежа?

- Думаю, он встанет и не сдвинется с места.

- По этому поводу у меня еще в 2004 году родилась идея: хорошо бы на будущее зарезервировать места съездов, о которых я говорил выше, чтобы их не застраивали. А в перспективе – от 20-летия Октября, через улицу Кирова  и проспект Революции протянуть тоннель с выездами на Степана Разина и Ленина.

- Имеется в виду, что этот тоннель предназначен только для машин?

- Это своего рода ствол дерева. Плоды которого – использование подземного пространства в общественных целях. Магазины, развлекательные центры, спортивные объекты, рекреационные зоны. В Хельсинки, например, под стадионом размещены плавательный бассейн, корты, манежи, ледовый каток. В центре города у них великолепный автовокзал – под землей.

- А куда же девать инженерную инфраструктуру?

- У них все эти коммуникации – теплоснабжение, водоснабжение – находятся ниже. Что удобно: в случае поломки не надо ничего копать. Конечно, это дорогостоящая вещь, но они смогли за 40 лет такое сделать. Почему мы не можем? Выгода города очевидна: огромное подземное пространство включается в хозяйственный оборот. Необходимо, конечно, частно-государственное партнерство. Но город, сдавая в аренду свое подземное пространство, получит хорошую прибыль.

- Как встретили вашу идею коллеги и чиновники?

- В 2004 году в Доме архитектора обсуждали концепцию Генерального плана города, созвали все проектные организации, в том числе и нашу, тогда - Центральное проектное объединение Спецстроя.Наши предложения выслушали и только.

В 2008 году на общественных слушаниях Генплана я опять вышел с этой идеей. Тогда главным архитектором города был Анатолий Бородецкий, он мне сказал: «Вам осталось только найти инвестора». Я хорошо это запомнил: зачем же тогда нужна власть, если я должен еще и инвестора искать?

В 2016 году власти начали корректировать Генплан. Я подготовил небольшой документ «Центр Воронежа: инновационная концепция освоения подземного пространства» и поместил его в соцсети. Коллеги почитали и посоветовали обратиться в администрацию области. Я обратился к губернатору. От Гордеева документ попал к руководителю управления архитектуры и градостроительства Марине Раковой, а она передала его в управление главного архитектора города – по территориальной принадлежности. И только через полгода я узнал вердикт комиссии по землепользованию за подписью главного архитектора Воронежа Антона Шевелева: предложение отклонить, как не соответствующее постановлениям таким-то и утвержденному генплану города.

Однако винить их в этом непродуктивно. За темпами поспевать трудно всем. Поэтому я считаю целесообразным инициировать создание территориальных строительных нормативов по аналогу, например, с Белгородской областью.

Поэтому, когда мне предложили принять участие в работе областного Общественного совета при управлении архитектуры, я подумал и согласился. И уже там опять вышел с идеей тоннеля.

- Каков же результат?

- Изучают. На днях прошло третье чтение моего предложения. Это настолько новая вещь, что все как будто соглашаются, но задаются одним вопросом: когда это будет? А я пытаюсь донести мысль, что если сейчас не зарезервировать от застройки те три съезда, этого не будет никогда.

Генплан Воронежа – до 2020 года, его надо будет либо корректировать, либо создавать новый. И крайне необходимо включить идею тоннеля в этот документ.

Что касается финансового вопроса, то известно, что в свое время государство потратило на неудачную космическую программу «Энергия-Буран» такой объем средств, которого бы хватило на создание города сопоставимого с Воронежем. Этих денег хватило бы, чтобы расселить людей из ветхого и аварийного жилья по всей стране.

Я совершенно уверен, что город непременно придет к необходимости освоения подземного пространства. У меня даже есть предложение, касающееся того, куда можно деть то количество грунта, который появится при создании тоннеля.

- Не таите в себе, расскажите.

- Напротив Адмиралтейской площади с его помощью можно создать намывной остров, на котором воздвигнуть деловой центр. Я бы его назвал «Принципиум» - по имени галеры, спущенной Петром Первым с воронежской верфи.

А от сквера у главного корпуса ВГУ можно пустить вниз, к этому острову, канатную дорогу, и дальше, на Левый берег до зоопарка – это радикально изменит восприятие Воронежа. И я настаиваю, что в Генплан надо обязательно включить обустройство водохранилища.

Я ведь делал Генеральные планы городов, пусть закрытых, с прицелом на будущее. И пожелаю того же планировщикам обновленного Воронежа.

Автор: Герман Полтаев