Не нравится мне, когда в нашем лексиконе появляются новые слова с латинскими корнями. Ничего хорошего не могу вспомнить о тех днях, когда в обиход вошли «дефолт», «волатильность», «депрессия», «рецессия» и даже, казалось бы, совершенно безобидный термин - «облигационер».
Нынче краткий кризисный словарь пополнился богатым, но тревожным словом: «контрсанкционный». Контрсанкционные продукты решили находить и уничтожать прямо на границе. Видимо, чтобы с той стороны тоже было видно. Началась горячая стадия торговой войны. Теперь надо ожидать образцово-показательных сюжетов о расстреле бельгийского сыра, расчленении польских яблок и об утоплении норвежской семги.
По-моему, это не очень хорошая идея. И я не понимаю торжества в голосе дикторов, которые доводили до нас эту новость. Это ведь значит, что мы расписываемся в бессилии решить проблему более цивилизованными методами – юридическими, полицейскими, дипломатическими, экономическими.
Хуже того, пример власти уже готовы подхватить граждане. Фермер из Курской области Анастасия Долгополова разместила в Сети видеообращение к Владимиру Путину, в котором пообещала сжечь весь свой урожай зерновых.
Девушка подалась в фермеры, узнав о санкциях и искренне надеясь подняться на волне импортозамещения. Но столкнулась с полным равнодушием и даже саботажем местных властей. Ей не позволили принять участие в конкурсе на получение гранта для начинающих фермеров. Сожгли выделенные для нее милостью губернатора помещения. Ее не подпустили к ресурсам банков. И вот, когда фермерша уже не знала что делать, наши верховные власти подсказали ей сильный ход: а гори оно все!
Но что еще хуже – уничтожение натурального продукта мы затеяли в стране, где сотни тысяч, если не миллионы людей помнят послевоенный голод.
Где старики за деревенским столом еще сметают крошки хлеба со стола в ладонь.
Где еще 22 года назад продукты давали по карточкам, а шесть лет назад скупали мешками крупы.
Где, наконец, вчера в очередной раз поменяли ценники в продуктовых магазинах.
Я с детства помню, что кидаться хлебом – грех. Это мне объясняла учительница-атеистка. Она выросла в многодетной семье, где религией была еда.
А позже я стал заместителем секретаря школьного комитета ВЛКСМ по идеологической работе. Делал стенгазету. Самый памятный материал на тему внешней политики – о том, как в Испании из-за избыточного урожая вагонами уничтожали апельсины. Мы перерисовали из газеты фотографию горы апельсинов и раскрасили так, что товарищи сглатывали слюну, проходя мимо. Более дикой мысли, чем уничтожать апельсины, казалось, быть не может. Я ненавидел капитализм.
Не так уж много у нас граждан, у которых кусок встанет поперек горла только потому, что ввезен сюда не вполне законно. Не надо обольщаться. Сегодняшняя картина контрабандного апокалипсиа призвана впечатлить белорусских ловцов мидий и сербских банановодов. Но впечатлит в первую очередь российских «детей войны», которые тут же скажут: а нельзя ли то, что они недоуничтожат, направить к нам, в Костромскую область?
И это будет готовый ролик для антипутинской же пропаганды: вот, делать свое русские так и не научились, а уничтожать - по высшему разряду!
Слова о том, что мы казнями креветок поддерживаем отечественного импортозаместителя не выдерживают вообще никакой критики: как можно бульдозером что-либо поддерживать! А когда санкции кончатся, мы, что, будем и дальше все уничтожать? Думаю, не такой поддержки ждет Анастасия Долгополова.
А что дальше по логике? Учитель труда сожжет табуреты от ИКЕЯ чтобы поддержать производителей из 5 «Б». АвтоВАЗ сожжет машины в знак протеста против засилья импорта. Лесник сожжет лес из солидарности. Мэр сожжет город, чтобы быть в тренде. А на той стороне пусть жгут нашу нефть и газ. Жгите, гады, все не сожжете!
Мне только жечь нечего. Рукописи, как известно, не горят: они же хранятся в цифровых облаках удаленных серверов.