Это было ровно 30 лет назад. Снегу тогда было не в пример больше, а водки в магазинах не было совсем. Но это вовсе не значит, что советские люди встретили 1986 год в трезвости. Наоборот!
У кого был блат в торговле, запасали водку ящиками. Другие настаивали на корках праздничный самогон или делали вино с помощью резиновых перчаток, белевших в темных углах кладовок. Никогда ни в каких ресторанах Таиланда и Куршавеля не придумают таких удивительных напитков, как те, что породил в России год алкогольного дефицита. А какие из них были смеси!
О, смеси!
В силу этого разнообразия и ощущения среднестатистического россиянина 1 января 1986 года тоже были незабываемыми.
Я даже не особенно удивился, когда утром, открыв дверь в ответ на назойливый звонок, увидел на пороге Снегурочку.
* * *
-Саш, - сказала Снегурочка. - Выручай. Деда Мороза из Института искусств не можем разбудить. А у нас частные поздравления с 11 часов уже должны идти.
И она протянула мне вискозную бороду на резинке, халат с оторочкой из неведомого меха, шапку, варежки и мешок- все атласно-красное, блестящее, и волшебный посох – ручку от швабры, перемотанную фольгой и серпантином.
Только тут я проснулся окончательно и все вспомнил. Это был мой костюм. В нем я накануне дебютировал в детском саду на новогоднем утреннике - как артист от Бюро добрых услуг. Но к утренникам я все-таки готовился, учил сценарий. А тут – какие-то частные поздравления! Что, куда, зачем? В моем-то состоянии!
- Люди уже два часа ждут Деда Мороза! – сказала Снегурочка, глядя прямо в глаза. - А тебя, дедушка, все нет!
* * *
Это был глухой частный сектор в районе Большой Стрелецкой. Аборигены с любопытством смотрели на Деда Мороза, который бегал по сугробам и кричал через калитки: «А не подскажете, где восемнадцатый домномер?»
-А-а, дедушка! – встретил меня на крыльце жизнерадостный мужик.- А мы вас заждались!
Он завел меня в темный коридор и молча протянул полстакана коньяку - явно припрятанного от гостей. Потом, так же украдкой, передал кулек с конфетами. Я положил кулек в свой атласный мешок и, отчаянно стуча черенком золоченой швабры, - на манер слепца - вошел в комнату
-А где же мальчик Сережа? - засуетилась Снегурочка.
Я не сразу заметил из-под косматых бровей, как ко мне подвели слегка упирающегося мальчугана лет трех.
И грянул, не жалея глотки и легких:
- Мы на тройке долго мчались! В новогодний светлый час! Целый год мы не встречались! И соскучились без вас! С Новым годом, с новой датой! Поздравляем вас, ребята!!!
Других новогодних слов, кроме как из детсадовского сценария, я не знал. А эти учил в расчете на большой зал и сотенную аудиторию.
Малыш прижал уши и в ужасе бросился вон из комнаты.
Когда усилиями всей наличной родни Сережу успокоили и снова подвели ко мне, я сам запаниковал и чуть не бросился назад в автобус. Но тут баянист заиграл «В лесу родилась елочка», все запели, и мы с Сережей успокоились.
Когда наше безобразное шоу закончилось, хозяин, страшно довольный, долго тряс мне руку и как бы нечаянно уронил в рукавицу что-то шершавое. На улице я вытряхнул из алого атласа стыдливо сложенную несколько раз зеленую трехрублевку.
* * *
Я, 25-летний пацан, быстро привык к тому, что ко мне почти одинаково почтительно обращались представители всех поколений. Тогда счастливчиками считались все, кому вообще удалось заказать поздравление от Деда Мороза для своего чада. Я был, кроме всего прочего, знаком престижа, дефицитом - как икра, как колбаса, как водка - то есть, воплощенной мечтой каждого советского человека.
Снегурочка рассыпАлась в каких-то мелких затеях, баянист наяривал «Елочку», я милостиво принимал доклады об успехах в саду и школе, стишки и песенки. И подолгу шарил в мешке с единственным, часто очень скромным подарком. И скоро стал понимать, почему Дед Мороз получает за свою непыльную работу 1,5 рубля, тогда как взмыленная Снегурочка и дипломированный баянист имели два рубля на двоих. Именно я был носителем Новогоднего Волшебства, а это страшная ответственность! Это я намел снег выше заборов, это я заморозил окна. Без меня снег обратится в пепел, а эти двое – в двух скучных, заспанных людей, мучающих себя и других.
* * *
Последнее, девятое поздравление должно было произойти в три часа дня, но состоялось только в девять вечера. В большом, богатом доме звучала музыка, горели цветные огни, шумела и танцевала веселая компания. Детей уже не было, но хозяин и гости сами как дети малые запрыгали при нашем появлении. Кто требовал подарка, кто рвался почитать стихи, но большинство хотело просто чокнуться с нами.
-Слышь, дед, - вдруг в самый разгар веселья отозвал меня в сторонку друг хозяина – нагловатый, коренастый, с глазами навыкате, следователь областной прокуратуры. - Ты оставь нам Снегурочку, ладно? А сам иди, хорошо? Она не против.
Следователь положил мне в мешок пару пачек печенья, шоколадку «Аленка», пяток мандаринов и бутылку армянского коньяка.
-Все будет путем, дед, - приговаривал он, подталкивая меня к выходу.
* * *
Чем дальше я удалялся от дома с искрящимися огоньками, тем паршивее становилось на душе. Я чувствовал себя преданным и предавшим. Особенно преданным. Да, они следователи, прокуроры, у них икра с мандаринами. А кто я? Я старенький дедушка.
- …Эй, дедушка! Дедушка Мороз, иди к нам!
Злобствуя на весь мир, я и не заметил, как дошел до Первомайского парка, где стайками ходили бедные – еще беднее меня,- но развеселые студентки. Махали мне руками девчата сразу из нескольких компаний. Третье общежитие было женским, а парк для его обитательниц был, считай, двором.
Я сообразил, что, пока реквизит не сдан в контору, я могу принести еще много радости людям.
Я тряхнул мешком, полным подарков, и заорал на всю улицу:
-Мы на тройке долго мчались!! В новогодний! светлый! час!!! Целый! год! мы не встречались!!!! И соскучились без вас!!!!!
Первомайский вокруг меня прыгал и визжал от восторга.
* * *
Чтобы вызвать к жизни самые настоящие чудеса, порой требуется совсем немного – клочок ваты, блескучий халат и черенок от швабры, перемотанный серпантином.