Портал Медуза опубликовал некоторые впечатления гражданки Украины Надежды Савченко об особенностях пребывания в воронежском следственном изоляторе. Напомним, что недавно помилованная указом президента Путина, Надежда Савченко свои первые недели на территории РФ провела именно в воронежской тюрьме.
Опыт заключения – самый, как писал Варлам Шаламов, ненужный человеку опыт. Однако есть на Руси и пословица про то, что от сумы и тюрьмы здесь не зарекаются. Потому заметки Надежды Савченко вызывают любопытство.
Как следует из ее текста, сидела она в камере-одиночке, с закрашенными белой краской окнами, в спецблоке особого режима, «где справа, слева, снизу и сверху от твоей камеры только пустые камеры, и других заключенных рядом с тобой не держат, как будто ты прокаженный». На прогулку ее выводили отдельно от всех остальных зеков и вообще перемещали по отдельной лестнице и в наручниках за спиной.
В баню тоже водили отдельно по пустым коридорам: «чтобы ты не дай бог ни с кем другим не пересекся и не заразил их своими «бандеровско-нацистскими» идеями».
Чтобы не сойти с ума она просила книги в тюремной библиотеке, и ей приносили«дешевые бульварные романчики типа Дарьи Донцовой. Жуть!».
С удивлением она узнала, что книги на иностранных языках в тюрьме запрещены (это не новость – то же было и в советских тюрьмах и лагерях). Также ей сказали, «тяжелые» книги типа Достоевского мне психологи не рекомендуют читать, чтобы не сделала с собой что-нибудь ( этим психологам самим бы к психиатру сходить!)».
И дальше – признание: «Пришлось перечитать всю российскую классику».
Не очень понятно, что имеется в виду: то ли удалось добиться чтения «тяжелых» книг, то ли «российской классикой» она назвала Донцову и прочую бульварщину.
О занятиях спортом в воронежском СИЗО и речи нет: «Места в камере очень немного, особо развернуться негде в 10 квадратных метрах. Но отжиматься можно. Вот только в душ раз в неделю водят».
Скука в одиночке смертная, поэтому и собственную голодовку можно воспринять как развлечение: «Начинают такие метаморфозы происходить, что самому с собой не скучно становится!»
Разработала она и свой метод «работы» с охраной: «надо приучить их реагировать на тебя устало». То есть совершать монотонные движения по камере, делать какие-нибудь неважные записи: «Все бумаги они читают, тебя изучают, пока не успокоятся и не поймут, что ты «безопасен»… Потом, пишет Надежда Савченко, надо их приручить: «Начать с ними разговаривать при каждом случае, всё равно больше не с кем… Они начинают понимать, что ты нормальный человек, и иногда даже проникаются к тебе симпатией».
Для чего нужно это приручение? Чтобы просить у них «опасные» предметы: нож, ножницы, иголку с ниткой; «к этому они со временем тоже привыкают и перестают опасаться».
Зачем ей были нужны в одиночке эти предметы? «Орудия труда в камере это уже какая-то работа: макраме из полиэтиленовых пакетов, вырезка ажурная из бумаги, и оригами, и вышивка, и шитье всякой ерунды из каких-то не очень нужных вещей, то кукол, то сумочки… в общем, все, чтобы руки занять, и голова не думала».
В общем, делает она вывод, договориться можно! И в тюрьме у арестантов может быть все: и связь, и запреты, и жизнь, но не у меня и не на особом режиме!»
Как еще спастись от тоски? «Письма! В одиночке это спасение! В письмах диалог с кем-то ведешь и думать начинаешь».
Про телевизор в тюрьме — «это не развлечение, это отупение, особенно российское телевидение».
Воронежское СИЗО-3 – первая российская тюрьма, в которой довелось побывать Надежде Савченко. В остальных, пишет она, «немного по-другому, но тоже не особо легче».
Ну, в общем, да. Не для того тюрьмы заведены, чтобы сидящим в них было легче.
Автор: Семен Охлопков