Воронеж. Дальше – тишина?

За пару дней до выборов в Государственную случилось невероятное: в супермаркете, расположенном неподалеку от нашего дома, в рыбном отделе появилась икра.

Не кабачковая, а лососевая. Икринка к икринке. По сто шестьдесят рублей с копейками за штуку.

Уточняю: в штуках измеряются не икринки, а банки.

Цена, сами понимаете, доступная не только отдельно взятому за руку полковнику полиции, но и рядовому гражданину, еще не пойманному на взятке.

По простоте душевной я решил, что партия, боровшаяся за победу на выборах, решила окормить своих избирателей. Была такая практика в самый разгар строительства коммунистического общества. С утра пораньше на избирательных участках торговали дефицитной сметаной, кефиром и молоком.  Народ торопился отдать свой голос в обмен на кисломолочную продукцию. Главное тут – обойти других кандидатов, претендующих на бутылку молока.

Нормальная практика борьбы за голоса избирателей.

Теперь то, что называется сметаной, продается на каждом перекрестке.

Да и на избирательные участки вход свободный.

Теперь торжествует не цифра, а демократия. Жизнь продолжается.

Несчастные миллиардеры обрели свои подмандатные территории и безмятежно их окучивают. Люди с темным прошлым получили возможность рассчитывать на свое  светлое будущее.

В пределах сроков, отведенных Конституцией.

Любознательные доктора наук, эти вечные кандидаты в депутаты, демонстрируют своим коллегам опыт, который они приобрели.

Словом, все счастливы.

Правда, возникает вопрос:

- А дальше что?

Классики, которым положено знать все, отвечают на это вопрос уклончиво.

Пессимист Вильям Шекспир утверждает:

- Дальше – тишина.

Уклончивый оптимист Чехов полагает:

- Все будет идти по-прежнему.

Буревестник революции Максим Горький бодро восклицает:

- Дети будут жить лучше нас.

А вдруг?

Вдруг те, кто идет за нами начнут шевелить своими мозгами? Вдруг наступит эра всеобщей задумчивости, и человеку захочется выпрямить спину, захочется заговорить нормальным человеческим языком?

Вдруг человек рискнет стать читателем, возьмет в руки томик рассказов Антона Павловича Чехова, прочитает от начала до конца рассказ «Дом с мезонином» и поймет, что, если захочется, то цели можно добиться, а не жаловаться пространству жизни: мол, Мисюсь, где ты?   

Вдруг человеку захочется уверовать в собственные силы и перестать быть рабом?

Тогда не будет нужды соблазнять его банками лососевой икры.

Возможно, потому, что в таком случае нужда просто исчезнет.