Каждый раз, перелистывая календарь, на этой дате застываешь – 22 июня. Самая короткая ночь, самый длинный день. Который стал Днем памяти и скорби. Все правильно, нам есть, о чем помнить, есть, о ком скорбеть.
Мы до сих пор толком не знаем, сколько советских людей погибло в той войне. Через год после победы Верховный главнокомандующий сказал: 7 миллионов. Потом власть признала: больше, 20 миллионов. Затем, в перестроечные времена, появилось другое число – 27 миллионов.
Совсем недавно, на парламентских слушаниях в Госдуме прозвучало со ссылкой на рассекреченные данные Госплана СССР: общая убыль населения СССР в 1941–1945 годах — более 52 миллионов 812 тысяч человек. Из них безвозвратные потери в результате действия факторов войны — более 19 миллионов военнослужащих и около 23 миллионов гражданского населения… Безвозвратные потери населения СССР в результате действия факторов войны составили почти 42 миллиона человек.
Вот такая у нас арифметика.
Но Красная Армия начала нести потери еще до того, как нацисты перешли границу. В 1936-40 годах в армии были репрессированы 36 тысяч человек. Из пяти маршалов Советского Союза – трое расстреляны (уцелели лишь Семен Буденный и Клим Ворошилов, никак себя в Великую Отечественную не проявившие). Из 16 командармов первого и второго ранга – расстреляны 15. Из 67 командиров корпусов – 60. Из 199 командиров дивизий – 136. И так далее.
Места расстрелянных заняли те, кто позволил немцам дойти до Волги и Кавказа.
Нападение назвали вероломным. Но кто заставлял так беспечно верить человеку по кличке Гитлер, который обманывал всех и вся? Правильнее было бы говорить о том, что в начале войны пошатнулась вера не в Гитлера, а в своего вождя – который позволил произойти такому ужасу.
Но людям было не до этих рассуждений: надо было спасаться самим, спасать родных, спасать, в конечном итоге, страну.
Вождь, который выстроил всю жизнь в стране так, что без него не делалось ничего, счел возможным обратиться к своему народу только 3 июля, через 12 дней после того, как нацисты принялись убивать советских людей. «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!», - обратился он к тем, кто остался в живых. И тут же соврал: «Лучшие дивизии немецко-фашистской армии оказались разбитыми нашей Красной Армией».
К тому моменту уже был оставлен Минск, захвачена половина Украины и Прибалтики, и немцы победным маршем двигались вперед. Братья и сестры гибли миллионами. А он – «оказались разбитыми».
Сталин обратился к своему народу 3 июля. Британский премьер-министр Уинстон Черчилль (чья страна уже год воевала с Германией в одиночку) к своему - вечером 22 июня: «Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем». И объяснил – почему: «Дело каждого русского, сражающегося за свой дом и очаг, – это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара».
Что ж, дело свободных людей и свободных народов нашим предкам оказалось по плечу.
Мы помним об этом. И скорбим о цене, которую им пришлось заплатить.
Но мы должны помнить и другом.
22 июня 1940 года в Компьенском лесу Франция сдалась Германии, и советское правительство поздравило немецких коллег с этой победой.
О чем думается в связи с этим?
О том, что ни один правитель, какого бы мудреца он из себя ни строил, не в состоянии предугадать, что будет хотя бы через год.
О том, что движение истории происходит вне зависимости от воли и намерений правителей.
И о том, что народы обязаны присматривать за своими правителями.
Чтобы подумать над этим как следует самого длинного дня должно хватить.