О Воронеже часто говорят как о колыбели флота и столице Черноземья. Но есть в его истории страница, полная огня и стали, которая по масштабу не уступает величайшим сражениям, но при этом остается в тени официальной памяти. Речь о 212 днях, когда линия фронта проходила по улицам города, деля его на две части.
Случилось второе после Сталинграда сражение такого рода. К августу 1942 года фашисты захватили правобережную часть города. Но на левый берег им прорваться так и не удалось. За каждый дом, за каждый этаж в районе улицы 20-летия Октября или у Чижовского плацдарма шли бои невероятной жестокости. Город выполнил стратегическую задачу: сковал огромные силы врага, включая и венгерские, и итальянские армии, которые могли быть переброшены под Сталинград. Цена была чудовищной: из 20 тысяч зданий уцелело лишь около двухсот.
Историк Евгений Болдырев раскрыл изданию «Время Воронежа» значение той битвы:
«Подвиг города был колоссальным, но в послевоенной системе координат он оказался неудобным по нескольким причинам. Во-первых, противник здесь был в основном не немецкий: венгры, румыны, итальянцы. В позднем СССР, когда устанавливались дипломатические отношения с этими странами, акцентировать внимание на их крупнейших поражениях стало нежелательно. Только венгерская армия потеряла здесь до 150 тысяч человек».
Вторая причина лежала в плоскости послевоенного развития. Воронеж к 1970-м годам стал закрытым научно-промышленным центром, где работали предприятия оборонного комплекса и космической отрасли. Статус города-героя предполагал обязательный международный туризм, паломничество делегаций, внимание всего мира. Для секретного промышленного гиганта подобное неприемлемо. Город, по сути, должен был оставаться в тени, как и многие его заводы.
.webp)
Третья версия касается личных отношений в советском руководстве. Основные награждения городов-героев происходили при Брежневе. А Воронежский фронт был напрямую связан с именем Хрущева, который был членом его Военного совета. Увековечивать память о битве, в которой отличился свергнутый и опальный предшественник, политической воли у нового руководства не нашлось. Не было и влиятельного «лоббиста» среди выживших военачальников – герои-командующие, такие как генерал Лизюков, пали на этой земле.
Жители города давно смирились с формальным статусом «Города воинской славы», присвоенным только в 2008 году. Но обида остается не на отсутствие звания, а на забвение. Под Воронежем с обеих сторон сошлись почти 2,6 миллиона солдат, здесь решалась судьба южного фланга всего советско-германского фронта.
«Мы росли на этих историях, – говорят коренные воронежцы. – Видели шрамы от пуль на старых зданиях, ходили к братским могилам у Чижовского плацдарма, где покоится более 15 тысяч бойцов. Нам не нужны громкие титулы. Нам важно, чтобы об этом знали. Чтобы помнили, что в 1942 году немец уперся в Воронеж как в каменную стену и отсюда начался его путь на запад – к поражению».
В стенах воронежских школ до сих пор разучивают строчки Александра Безыменского:
«Безмерно Родину любя,
Ты не щади ни сил, ни жизни.
Чтоб сбросить ворога за Дон
И разгромить его за Доном,
Твой натиск должен быть силен,
Твое упорство - разъяренным.
Оружью верный своему,
Ты наше знамя не уронишь!
Грозна опасность, потому -
Ты должен отстоять Воронеж!»
Сегодня память о той битве хранят не столько официальные регалии, сколько места силы: отреставрированная Ротонда, мемориал у заводской проходной, где собирали «Катюши», и памятник котенку с улицы Лизюкова – как трогательный символ жизни, вернувшейся в разрушенный город. Настоящая, народная память, которая не зависит от званий.
